Это было в Душанбе...

[Джура Хан]

Ровно через год началась печальная война. По улицам Душанбе грохотали БТР и танки. Те самые прекрасные аллеи по которым гуляли самые красивы девушки – душанбинки, заполнили люди в камуфляжных формах, с автоматами. В городе поселился страх. Жуткий страх…и на долго…

Студентов распустили.
- Я уезжаю на Памир, - сказала мне Зарина, в той самой аудитории, где мы любили молча сидеть. – Нам нельзя оставаться здесь. Уезжаем сегодня ночью. Пока.
Она не глядя на меня вышла из аудитории. Вот так просто и обыденно мы расстались…
(продолжение следует…)

[Джура Хан]

- Я считаю себя привилегированным человеком, что побывал на Памире.
Поверь у меня на Родине никто никогда не слышал о Памире, и даже не представляют себе, что есть такие красивые горы, - сказал он понизив голос, как будто говорил самому себе.
Пока мы доехали до Джалонди, опять выглянуло солнышко и стало чуть теплее. Хотя у небольшой постройки у одного из горячих источников стояла женщина и два старичка одетые в тёплые халаты. У женщины голова была укутана белым полотенцем. Одета она была в поношенный халат зелёного цвета, с длинными рукавами. У одного из стариков на голове была памирская тюбетейка, а у другого тёмная шерстяная кепка. По раскрасневшимся лицам можно было догадаться, что они только что вышли из горячей воды. Мы поздоровались с ними.

[Джура Хан]

Я взглянул на Оливера, и заметил, что он неотрывно, и чуть прищурившись смотрит на одну из горных вершин с правой стороны дороги.
Джура, сколько ты думаешь высота этого пика? - спросил он меня. И я заметил у него в глазах мальчишеский азарт.
- Точно сказать не могу, но примерно тысячи три будет, - ответил я, приблизительно оцениваю высоту горы.
- Может поднимемся? - с блеском в глазах предложил Оливер.
- Да ты что, мы ведь приехали сюда, чтобы искупаться в горячих источниках, - не уверенно напомнил я ему цель нашего приезда.
- Ну, после подъёма и искупаемся, так оно будет даже интереснее, - продолжал настаивать он.

[Джура Хан]

Манзура
Начал накрапывать дождь. Наша маленькая зелёная Нива с трудом поднималась на подъём по дороге в сторону Джалонди. За рулём сидел, наш водитель, седоволосый Хол Мирзо (так мы его называли). Рядом с ним сидел Оливер, ещё молодой парень, сотрудник одной из международных организаций в Хороге. Мы ехали уже больше часа, дождь то усиливался, то внезапно прекращался. Хол Мирзо то включал дворники то выключал. Погода напоминала раннюю весну, хотя на дворе стоял июль месяц.
- Что то Оливер замолчал, - тихо произнёс Хол Мирзо. Оливер услышав своё имя повернулся ко мне, и я понял, что он ждёт перевода. Я ему перевёл слова Хол Мирзо.
- О, да, я замолчал, потому что впервые вижу такие высоченные и красивые горы, - ответил он. И затем с восторгом добавил:

[Джура Хан]

Старики внимательно слушали нас, часто моргая глазами. Так бывает, когда не понимаешь языка, но непроизвольно поворачиваешь голову то на одного, то на другого собеседника
- Что он говорит? – спросил меня Хол Мирзо.
- Предлагает подняться вон на ту вершину, - показал я в сторону горы.
- Скажи ему, что это не легко, да и с непривычки может схватить «тутак» вмешался старик в кепке.
- А кто это, или что это такое? - спросил я с удивлением
- Ну, так бывает, когда поднимаешься слишком высоко, и внезапно теряешь сознание, - пытался он объяснить мне. Я перевёл всё это Оливеру, надеясь, что он передумает.

[Джура Хан]

- Слушай, Джура, когда у меня будет ещё такой шанс, давай попробуем, - не унимался он. – Я слышал, что поднимаясь на большую высоту нужно пить побольше воды, и всё будет нормально, - добавил он, заворожено смотря на далёкую высоту. По тону его разговора я понял, что он не отступится от своей задумки. Затем он быстрыми шагами направился в сторону машины, открыв дверцу, достал свой тёмно зелёный рюкзак, и из багажника вытащил три бутылки минеральной воды «Аква Минерале», без газа. Старики сокрушенно покачивали головами
Поняв, что отговаривать его бесполезно, я тоже последовал за ним. Я тоже положил в свой рюкзак три бутылки воды.
- Ты смотри за ним, - назидательно проговорил Хол Мирзо.
- Постараюсь, - буркнул я

[Джура Хан]

Сначала мы шли по отлогому склону горы, по невысокой зелёноё траве, затем травы стало меньше и меньше. Стало больше камней, наши шаги стали проскальзывать по камням, что заметно усложняло подъём. Потихоньку начали появляться большие камни, а затем просто огромные валуны цвета цемента и извести вперемешку. Оливер шёл впреди, я в трёх-четырёх метрах позади него. Через некоторое время Оливер предложил отдохнуть. Мы присели на небольшой камень
- Попей водички, - предложил он. Хоть я и не чувствовал особой жажды я прислушался к его совету и сделал несколько глотков минералки. Посмотрели вниз. Наша машина, показалась нам спичечной коробкой. И люди казались маленькими точечками, но чувствовалось, что они с интересом за нами наблюдают, так как они не расходились.

[Джура Хан]

- Let’s go (Пошли), - весело сказал Оливер, и мы продолжили свой путь на вершину. Подниматься становилось всё труднее и труднее, угол склона увеличивался, мы уже цеплялись за камни. Я вспомнил, как смотрел документальные фильмы про альпинистов. Мы шли долго. Постепенно появился азарт и у меня. На одном из участков, обходя огромный камень, я оказался впереди Оливера. Внезапно появились тёмные облака и мы оказались под теню этих облаков. Было такое ощущение, что наступил вечер, хотя часы показывали полдень
Пик скрылся из глаз, так как облака проплывали гораздо ниже вершины. До цели оставалось совсем немного.

[Джура Хан]

Подул холодный ветер, и начал капать крупными каплями дождь. Затем эти капли превратились в град, которые ощутимо били по телу. Я видел как белые льдинки отскакивали от камней. Мы, и Оливер, и я были одеты в джинсовые куртки. Я взглянул вниз, Оливер отстал от меня метров на семьдесят. Он пытался защититься от града прижавшись к стене скалы. Я тоже прилип к стене, но стена от града особо не защищала. Я вспомнил про рюкзак, и накрыл им голову, стало получше.
- I think, that’s enough (Я думаю, этого достаточно), - услышал я крик Оливера сквозь шум града, снизу. Мне даже показалось, что я ослышался.
- Что, мы уже почти на вершине, и ты хочешь назад, - крикнул я ему в ответ. Кажется он меня не расслышал.

[Джура Хан]

- What do you think (Что ты думаешь)? – услышал я его неуверенный вопрос. Я махнул ему рукой, показывая, что продолжим восхождение. Мне уже самому хотелось покорить эту красивую вершину. Град снова превратился в дождь, а потом вовсе прекратился, так же внезапно как и появился, хотя облака всё ещё не рассеялись. Я взглянул вниз, и заметил, что Оливер потихоньку карабкается вверх. Так мы карабкались ещё некоторое время и я оказался выше облаков. О, это неописуемая красота, смотреть на облака сверху, сверху они оказались белыми. Сквозь просветы виднелись тёмно-зелёные полосы земли. А надо мною было синее-синее небо, которое бывает только на Памире, без единого облака. Казалось, что внизу дождливая осень, а на верху солнечное лето.

[Джура Хан]

- Внизу, уже не осталось, всё собрали, вот и приходится подниматься на такую высоту – сказала девушка, разматывая моток бельевой верёвки, и затем села на кучу собранного хвороста
Девушка была необыкновенно пропорционально сложена. Она могла бы быть украшением любого сверхмодного журнала, в тот момент все модели для меня мигом померкли.
Мне казалось, что я нахожусь в каком то сказочном мире. Огромная высота, под нами белоснежные облака, синее небо… и эта красивая девушка, так гармонично вписывалась во всю эту небесную страну. Я заворожено смотрел на неё, и думал: «неужели это явь, не сон ли»? Когда она присела я заметил её памирские джурабы, поверх которых были надеты такие же кроссовки, как у её брата.
Из этого полусонного состояния меня вывел голос Оливера:

[Джура Хан]

Вдруг я услышал чей то голос, будто кто то разговаривал. Кто это мог быть? Оливера ещё не было видно. И мне сразу вспомнился разговор стариков про «тутак», и я подумал, а вдруг «тутак» так и начинается, то есть, со слуховых галлюцинаций. Но это были не галлюцинации.
В нескольких шагах от меня за большим стогом хвороста показался мальчик лет десяти, а затем показалась и девушка старшего школьного возраста. Они с удивлением смотрели на меня, и я с не меньшим удивлением разглядывал их. Я застыл с открытой бутылкой минералки в руках. На мальчике был жёлто-белый полосатый свитер с протёртыми подлокотниками, откуда виднелась рукава рубашки белого цвета. Обут он был в темно синие кроссовки, с белыми полосками по бокам.

[Джура Хан]

На девушке было светло-зелёное длинное платье с мелкими красными цветами. Голова была покрыта платком жёлтого цвета с большими красными розами, из под которого выпадали пряди волос золотистого цвета.
Бледно-белое лицо было с безупречно правильными чертами, на котором особо выделялись большие темно-голубые, под цвет неба, глаза. Между нами была небольшая немая сцена.
- Здравствуйте, что вы тут делаете? - автоматически вырвалось у меня на русском
- Саломалек, - ответила девушка, на памирском, - Узум руси зив нафамум (я не понимаю русский язык), - добавила она. Я перешел на памирский язык.
- Мы собираем тут дрова (цузм), на зиму, - продолжила девушка.
- А я помогаю сестре, - добавил мальчик. Он немного заикался.

[Джура Хан]

- Who are they (Кто они такие)? Я пытался ему объяснить, кто они, и что здесь делают, но заметил, что он меня не слушает. Он не мог оторвать свой взгляд от девушки.
- Is she Russian (Она русская)? – с удивлением спросил он меня.
- No, she is Pamirian, - уточнил я
Мы тоже присели рядом с ними. Оливер, раскрыв замок рюкзака достал оттуда маленькие плиточки «Kit-e-Kat» и угостил девушку с мальчиком. Мы разговорились. Она сказала, что её зовут Манзура, а братика Далер. Оказалось, что они из кишлака недалеко от того места. Как же Оливер был удивлён, когда девушка сказала, что она дальше Хорога никуда не ездила. И то было давным-давно. Во всё время нашего разговора нас не покидало чувство фантастичности ситуации.

[Джура Хан]

Первой встала Манзура. Я спросил не требуется ли им наша помощь.
- Нет, то что собрали сегодня, мы оставим сушить. Сухие кусты будет легче спускать вниз, - объяснила практичная горянка. Оливер оставил им плиточку шоколада и бутылку минеральной воды. Шоколад мальчик взял, а воду вернули, показав на металлический чайник рядом с хворостом.
Мы попрощались как старые друзья. До вершины оставалось около двухсот метров. Всё это расстояние мы прошли молча. И лишь однажды Оливер обмолвился:
- She is just beautiful (Она просто красавица)!
Взобравшись на вершину мы молча постояли на небольшом плато, взирая на другие сверкающие пики. Это был другой мир, чистый, волшебный сверкающий. На этой вершине тебя могли посещать только возвышенные чувства.

[Джура Хан]

И всё эти чувства многократно усиливались от той волшебной встречи с Красавицей Манзурой.
Налюбовавшись этой красотой, мы медленно начали спускаться. Когда достигли места, где мы встретили Манзуру и Далера, они уже были далеко, на другом склоне горы. Они нам помахали руками. И так мы расстались.
Спуск был тоже не легким. Уставшие мышцы ног еле нас слушались. Когда мы оказались внизу, уже наступали сумерки. У машины нас ждал лишь Хол Мирзо.
- Молодцы, - тихо произнёс он, и пожал нам руки.
Горячий источник освежил нас. Есть не хотелось, хотелось только пить. Вечерняя погода была довольно прохладной, и мы оделись потеплее. Сели в свою «Ниву» и поехали в сторону Хорога, по извилистой горной дороге, со включёнными фарами То ли от усталости, то ли от впечатления встречи с той девушкой, почему то ехали молча.

[Джура Хан]

Лишь из редка тишину нарушал сонный голос Оливера:
- She is just beautiful…
Я то засыпал, то просыпался. Когда засыпал мне снилась весело смеющаяся Манзура, которая громко говорила: «Зачем мне ваша Москва, зачем ваш ложный мир, и ложные ценности! Я счастлива тут, у себя в горах!» И всё это отзывалось громким эхом от заснеженных вершин.
Я окончательно проснулся, когда машину сильно тряхнуло, и в свете фар я заметил памятник старой машине на постаменте, и я понял, что мы въезжаем в Хорог.
Через месяц Оливер уехал к себе на родину. Некоторое время мы с ним переписывались. И в своих письмах он часто спрашивал меня, не повстречался ли я снова с Манзурой. Я отвечал ему, что нет, не встретил её больше. Она для меня, как и для него, навсегда осталась в той заоблачной стране.

[Джура Хан]

Иногда мне всё это кажется сном, но письма Оливера, подтверждают, что это было, ведь не мог и мне и ему присниться один и тот же сон.
Я часто бываю на Памире, но никогда и никого не спрашиваю о Манзуре. Пусть всё останется так, как есть. Как волшебная встреча. С тех пор, каждая снежная вершина напоминает мне Манзуру, и кажется, что она и есть отражение снежной горной вершины, символ чистоты и непорочности.

[Джура Хан]

Утро на Памире
На Памире, утро это что-то особенное. Я проснулся от звуков веника, это моя свояченица (сестра жены) Ниссо подметала двор, пахло свежеполитой землёй. О! этот запах-запах детства, просто опьяняет. Топчан, на котором я спал находился прямо под яблоней, и вокруг распространялся ещё аромат яблок -"себрах". Всё это смешавшись создавало симфонию запахов утреннего Памира. Пока я вдыхал этот аромат, перед топчаном пробежали барашки и козлики. Это Ниссо выгоняла их на выпас. Я обратил внимание на крошечного снежно-беленького козлика. Он мелкими шажками бежал за своим "мамашей", но мой племянник-первоклассник догнал его, и остановив поднял на руки. Козлик брыкался и нежным голосом блеял: "ме-ме-ме", наверное это переводилось как: "я тоже хочу на выпас". Но его ещё нельзя было отпускать на поле, ему было всего неделька от роду.

[Джура Хан]

Я встал, и умылся свежей холодной водой из ручья, который протекал прямо через двор. К утренней симфонии запахов добавился запах ароматного дыма и ширчая (чай с молоком)...
- Джура, идём пить ширчай, - послышалось из ошхоны (кухня во дворе)
- Нет я не буду пить ширчай, мне подайте бифштекс, и кофе со сливками- пошутил я, но с удовольствием присоединился к ширчаю.
В августе на Памире, по утрам чуть прохладно, поэтому за дастарханом многие сидели укутавшись, кто в спортивный костюм, кто в тёплые халаты. На афганской стороне вершины гор осветились солнцем, значит сейчас солнце перевалив через горную вершину осветит и наш кишлак, и станет по августовски тепло.