Подпиши петицию против убийства ...

10.20. — Слушатель? Потерпевший? — сортирует посетителей сотрудница суда. Слушателям выделены два уже заполненных ряда наверху, потерпевшим — все остальные, пока пустые.
На заседаниях Люба всегда садилась слева, в последнем ряду: зал суда поднимается амфитеатром, и клетка с сыном сверху виднее. На первое заседание шла с опаской. Не потому, что мать обвиняемого: «Стыдиться мне нечего, Влад не убийца», — просто боялась, что не поместится. Но зал оказался пустым.
Поначалу в зал Любу пускали только с охраной. Охранники были нормальными, только один все время нудел: «Что, модем забрали при обыске? Ничего, после расстрела вернут. Пальто унесли? Да на чёрта оно ему теперь…»
Родителей Димы Коновалова в суде Люба видела всего один раз: их привезли в машине с тонированными стеклами, с охраной и только на полчаса. Несколько раз Люба приходила к их дому, но ее не пустили.
10.40. «Слушатели» уже не помещаются на задних рядах и заполняют все свободные места. Люба с Таней — одни из последних. Место им заняли друзья.
Процесс «витебских террористов» резко отличался от политических судов года. На него неожиданно пришли люди, не связанные с политикой и правозащитной работой: пара домохозяек, блондинка с юрфака, трое пострадавших в теракте и еще десяток неизвестно как заинтересовавшихся делом минчан. Вели стенограмму заседаний, ловили прокурора на нестыковках, всю информацию выкладывали на форуме сайта по продаже компьютеров и утюгов. В перерывах собирались в судебной столовой («Прокурор Стук нас увидел — прям пулей выскочил»), после — спорили часами у входа. Поддерживали и успокаивали Любу, перед приговором пили валерьянку, а «витебских террористов» называли просто: ребята.
10.55. Обвиняемых Коновалова и Ковалева заводят по одному. Скованные за спиной руки высоко задраны, головы пригнуты к земле. От зала их отделяют толстые прутья клетки и стоящие вокруг милиционеры в ушанках, но Люба уверена, что сын видит ее: «Когда я входила, он всегда улыбался. А девчонкам (с Таней на суд приезжали подруги. — Е. Р.) даже сердечки в воздухе рисовал. Тоже мне, террорист!»
Дмитрий Коновалов не видит, кажется, никого. Весь процесс он отказывался от показаний, смотрел в пол, иногда бессмысленно улыбался и вместо последнего слова коротко бросил: «Не надо». Ходят слухи, что его держат на психотропных.

Люба. Мать приговоренного к расстрелу
15:50, — Общество
В прошлую среду Верховный суд Беларуси приговорил к смертной казни Дмитрия Коновалова и Владислава Ковалева.
Два дня с семьей Владислава провел корреспондент «Новой газеты».
30 ноября
07.00. Проснулись, когда было еще темно.
От дома до суда — полчаса пешком: унылая минская окраина, Московский район. Заседания начинались в одиннадцать, но Люба обычно была на месте уже к десяти. К суду не подходила, дежурила на перекрестке. «Я думала, мальчишек мимо везут — и Влад меня видит, — говорит Люба. — А потом узнала, что их внутри специальных машин возят. Не в клетках даже, а в таких… саркофагах. Инесса фото нашла».
В Минске Люба с младшей дочерью Таней живут у Крутых. Точнее так: Любовь Ковалева, мать обвиняемого в теракте 11 апреля 2011 года, живет у Инессы Крутой, оставшейся инвалидом после теракта 11 апреля 2011 года.
Поселиться в своей семье Ковалевых позвал папа Инессы Александр. Потом его, правда, арестовали, но Люба с Таней так и остались жить у Крутых.
Сама Инесса на суд не ходит. После теракта она с трудом двигается, плохо слышит (порваны барабанные перепонки), мучается от головных болей. Вместо нее заседания посещал отец. Перед судом он потребовал у следствия материалы дела (565 томов отдали только за неделю до начала процесса), на заседаниях стал задавать вопросы, а затем и вообще потребовал наложить мораторий на смертную казнь.
Отвыступался Александр быстро: после четвертого заседания его арестовали. Обвинение — хулиганство («вылил банку с анализом мочи на голову главврача»), место содержания — Республиканский научно-практический центр психического здоровья (в быту — психушка «Новинки»). 25 октября Александра признали невменяемым, но отправили почему-то в СИЗО.

14.40. Судья добирается до теракта в Минске. Зачитывает описание взрыва, показания свидетелей, результаты экспертиз. Словно специально останавливается на самых спорных в расследовании моментах: видеозапись с камеры наблюдения метро не содержит монтажных склеек, показания о цвете сумки расходятся «из-за особенностей восприятия свидетелями цветов». Из зала все громче слышны крики: «Вранье!»
— Вывести нарушителей из зала! — возмущается судья Федорцов. — Да, вы, в полосатой кофте!
Женщину выводят из рядов пострадавших. Люба провожает ее взглядом.
«…Пособничество Владислава Ковалева в совершении теракта носило целенаправленный характер и выразилось в содействии доставке взрывного устройства для хранения на съемной квартире, предоставлении своего телефона Коновалову и помощи в поиске жилья… Ковалев заранее знал, что Коновалов привез взрывное устройство в Минск и намерен взорвать его в метро в час пик…»
Зал встречает обвинение молчанием, только Люба растерянно спрашивает: «Ну как? Ну как?» — и беспомощно замолкает.
«…Изучая материалы уголовного дела, суд все больше убеждался в том, что Дмитрий Коновалов и Владислав Ковалев представляют исключительную опасность для общества и к ним необходимо применить исключительную меру наказания», — читает судья.
По залу прокатывается гул.
«…Приговаривается к высшей мере…»
Милиционер в кителе и ушанке громко защелкивает наручники на руках Коновалова.
«…путем расстрела».
Наручники щелкают на руках Ковалева. На лицах обоих — ни тени эмоций.
— Позор! — неуверенно кричат с дальних рядов.
«…Потерпевшим причинен ущерб на сумму 175 миллионов белорусских рублей… — без паузы продолжает судья. — В частности: потерпевшей Акулич…»

11.00. — Встать, суд идет!
Полный текст приговора составляет 114 страниц. Время оглашения, предупреждает судья Александр Федорцов, — 4—5 часов. Пострадавшие настаивают на чтении полного.
12.00. Обвинение построено как «этапы большого пути». Петарды в подъездах, растяжка на пешеходной тропинке, поджог старой машины, треснувшая витрина библиотеки. Первые шаги бомбистов: взрывное устройство в цветочной клумбе посреди Витебска. Тренировка по-крупному: июль 2008-го, Минск. Первая бомба Коновалова не сработала, поэтому он вернулся домой за второй. «Как он за оцепление-то прошел?» — возмущается зал (весь процесс адвокаты пытались доказать, что Коновалов вовсе не был на месте терракта).
Кажется, в виновность Коновалова не верит никто. По опросу литовского Независимого института социально-политических и экономических исследований, только 21,2% опрошенных белорусов верят, что взрыв в метро совершил «террорист-одиночка и его пособник, за которыми никто не стоял». 32,4% считают, что они совершили преступление по чьему-то заказу. 36,7% уверены, что «это преступление совершили другие люди».
Сомневаться в вине «террористов» белорусы начали на суде. Весь процесс главным подтверждением вины оставалось признание Коновалова и Ковалева. С доказательствами было хуже. Адвокаты утверждали, что на видеозаписях из метро видны монтажные склейки, на следственном эксперименте Коновалов с трудом смог собрать бомбу, причем другого вида, чем взорванная в метро. С каждым судебным заседанием количество вопросов росло. Как белорусские спецслужбы за считаные часы вычислили фамилии террористов и нашли их квартиру? Почему сдававшая ее риелтор Татьяна Варавко не смогла опознать обвиняемых? Почему террористу Коновалову не удалось описать собственную бомбу?
Характерный пример отношения к обвиняемым — пострадавшая в теракте Людмила Жечко. После взрыва ей понадобились 15 сеансов физиотерапии и два месяца работы с психотерапевтом. В суд она пришла «клеймить и обвинять», но «потом послушала — и поняла: не получается у меня». Я видела, как после одного из заседаний она бросилась за свидетелем обвинения с криком: «Зачем же ты врешь?!»

18.00. — Лучше пельмени купим. Ну когда нам готовить, работать надо!
Сегодня Люба и Таня ночуют у Светы, одной из тех, кто ходил на все заседания суда. У Светы филологическое образование, свободный график работы, обостренное чувство справедливости и бездна энергии. Мне уже не кажется странным, что Любу зовут пожить люди, встреченные в суде.
Люба выбирает салат с морковкой, Света — печенье, правозащитница Людмила Грязнова — колбасу. В очереди у кассы обсуждаем суд.
Усатый мужик с батоном медленно оборачивается:
— Ох, раскудахтались бабы. В курятнике прямо, — беззлобно говорит он.
— Еще бы мы после смертной казни молчали.
— Что, уже приговорили?.. — осекается вдруг мужик. И с расстановкой выплевывает: — Мудаки!
Люба стоит около рядов соков, прижимая плечом телефонную трубку: «Да, спасибо. Прошение понесу завтра. Нет, помогать не нужно. Буду держаться, спасибо, да».
Голос спокойный, по лицу катятся слезы. Впервые за этот день.
18.50. В спальне у Светы — десятки слоников. На полке — фарфоровые, на диване — плюшевые, на стенах — бумажные. На ковре со слониками сидит Люба. Очень худая, вся в черном. Скачет пультом по телеканалам, ищет новости. Белорусские лучше не смотреть: все последние дни они шумели о том, что «15 загубленных жизней и сотни раненых не оставляют шансов преступникам продолжить собственное существование».
«Словно народ готовили к приговору», — говорит Света.
Сюжеты российских телеканалов почти сочувственны к осужденным. Но в Беларуси, выяснится завтра, из эфира их вырезали.

15.00. Приговор превращается в одно бесконечное перечисление поврежденных в теракте плееров, курток, мобильных, взыскиваемых с осужденных миллионов рублей. Словно не было слов про «исключительную вину» и «высшую меру», словно речь не о расстреле, а о большой распродаже подержанных вещей.
Публика кажется растерянной. Ей словно хочется верить, что ничего не случилось, слова про смертную казнь не были произнесены. Но, повернув голову, вижу, как Таня едва заметно раскачивается, стоя на одном месте, и вдоль рядов слушателей бесшумно и быстро выстраивается ОМОН.
15.30. «Решение Верховного суда Беларуси является окончательным и обжалованию не подлежит. Приговоренные смогут обратиться с просьбой о помиловании к Лукашенко».
Судья захлопывает папку с приговором. И только теперь зал разражается свистом и криками: «Позор!»
16.30. Зал пустеет, Ковалева уже увели.
— Надо идти? — стоя посреди пустого зала, Люба зябко запахивает пальто, машинально разглаживает шарф. — Подождите, подождите, пожалуйста. Там журналисты, да?..
16.40. В пустом зале — всего несколько человек, красный плюш сидений режет глаза. Милиционеры собираются вокруг клетки Коновалова, открывают замок.
— Дима, скажи что-нибудь! — пострадавшая Людмила Жечко выпрямляется между рядами, голос разносится по пустому залу. — Скажи хотя бы: я невиновен! Хотя бы сейчас скажи! Сейчас уже можно!
Молча, словно не слыша, Коновалов поворачивается спиной к дверям клетки. И привычным движением нагибается, поднимая руки в наручниках. Его уводят.

20.00. В детской — постеры с певицей Глюкозой и много икон. На экране стоящего под иконами компьютера листаем статьи о приговоре. «Высшая мера сомнения» — это «Голос России», «Выстрел в затылок правосудию» — «Московский комсомолец».
— Видите, все за нас, — успокаивает Света.
На кухне Таня отсчитывает по 10 капель валерьянки, боярышника, пустырника. «По одному не сработают. Нет, «Новопассит» уже не помогает, мама семь месяцев на нем сидит».
Прошение о помиловании надо составить за вечер, но каждая фраза переписывается несколько раз.
— «Обращаюсь к Вам как к отцу»? Или «как к гаранту Конституции»?
— Про братьев Мурашко добавь! Они в тех же самых взрывах признались, а что вышло?
— Про дедушку обязательно надо сказать! У нас дедушка— партизан.
— Вы заметили, как судья про «обратиться с просьбой о помиловании» сказал? Он как-то особенно, с нажимом это сказал.
— Может: «Если мой сын виновен, он уже искупил…» — предлагаю я. Люба вдруг вздрагивает:
— «Если виновен»? Я такого не напишу.
21.00. Людмила Грязнова уходит в другую комнату и вскоре приносит почти готовое письмо: «Никто никогда не мог упрекнуть меня в том, что я недостойно воспитала своих детей. Я уверена в том, что мой сын не мог совершить то чудовищное преступление, за которое его осудили… Не оценивая итоги суда в отношении моего сына, я прошу Вас вспомнить, что в истории Беларуси бывали случаи, когда невиновных приговаривали к расстрелу и только через несколько лет находили настоящего преступника. Пожалуйста, не торопитесь сегодня с судебным решением, введите мораторий на смертную казнь в Республике Беларусь, покажите, что наша страна — цивилизованное государство».
— А может, он и вовсе это не прочитает, какая разница, что писать! — в сердцах говорит Света.
23.00. Таня в сотый раз перечитывает прошение, Люба уже легла, но машинально переключает каналы. Останавливается на Первом. Идет сериал «Фурцева».
— Смотри, вон какое страшное время было, — тихо подсаживается Света. — А она ничего, выстояла, не сломалась. И мы выстоим. И мы справимся. Ну не надо, не надо, не реви.

19.00. — Ой, лицо избитое. — Таня бросается к телевизору, проводит рукой по экрану.
— Тихо, маме не говори!
Лицо Влада — крупным планом в теленовостях. Главный государственный канал «Беларусь-1» впервые показывает кадры первого допроса Димы и видео-запись очной ставки в психбольнице «Новинки». Вот обвиняемые в нелепых пижамах сидят в комнате с зелеными стенами. «Взрывы в подъездах, в том числе с моим участием, поджоги в подъездах, взрывы в центре города в Витебске и Минске, попытка пустить под откос поезд, поджог микроавтобуса, взрывы с использованием горючих веществ…» — без выражения перечисляет Ковалев. Коновалов молчит, эмоций на лице нет, будто в комнате нет его самого.
«Просто убийства Коновалову мало, — добивает зрителя голос за кадром. — Ему нужны страдания людей. В лучших традициях мирового терроризма он решает придать взрывному устройству большую разрушающую силу. Хотелось не только убить как можно больше людей. Тех, кто выживет, хотелось еще и покалечить». Вообще-то поражающих элементов в теле пострадавших во взрыве не было, но на следственном эксперименте Коновалов собрал бомбу с болтами и гайками, и публике надо это объяснить.
При этом Коновалов, утверждали на суде его школьные друзья, действительно увлекался химией и собирал простые взрывчатые устройства. Возможно, он действительно взрывал петарды в подъездах. Но на видеозаписи следственного эксперимента со сбором бомбы Коновалов выглядит троечником, ждущим подсказок учителя.

1 декабря
11.00. С Любой, Таней и Светой встречаемся в центре Минска у журналистки Оли (имя изменено. — Е. Р.). За ночь Оля подняла на уши всех белорусских журналистов, поэтому теперь в соседней комнате Люба дает интервью The Independent, и две съемочные группы дежурят под окном.
— Я раньше жуткая трусиха была. Ментов боялась, опричников (сотрудников КГБ. — Е. Р.) боялась, на «сутки» боялась попасть, — сидя на кухне, рассказывает Света. — А когда на Площади (митинг 19 декабря 2010 года. — Е. Р.) меня стали засовывать в автозак — всё. Страх как рукой сняло.
— Надо еще валерьянки купить. — Таня с тоской смотрит в окно.
12.00. — Ну, к бою!
В администрацию президента идем в компании десятка журналистов, сзади на уазике тащится ОМОН. Зачитывать свое прошение Люба начала прямо на улице, но рядом моментально возникли прохожие в штатском, затем подтянулись сотрудники милиции.
В администрации Люба проводит 15 минут: прошение приняли, говорили корректно. Просить за Коновалова, похоже, не будет никто.
16.00. — А вам петицию подать разрешили? — немолодая женщина с тяжелыми сумками бросается к Любе у входа в метро. — Ну, Лукашенко? Разрешили? Вот хорошо!
Сегодня Люба целый день куда-то спешит, опаздывает, бежит. Кажется, ей все время надо действовать: не останавливаться, не думать, не вспоминать. Подать прошение, выступить перед журналистами, увидеться с адвокатом, получить разрешение на свидание с сыном. Встретиться с незнакомой девушкой Машей («Мы придумали слать ребятам открытки в СИЗО, дайте нам адрес»), сдать документы на визу (их с Таней приглашают в эфир на польский телеканал), отпроситься с работы. Дома в Витебске Люба работает в охране завода: «Сторож я, какой из меня охранник при моих-то 50 кг?» На время суда Люба взяла отпуск, начальство пошло навстречу: «Они Влада с детства знают, никто не думает, что он террорист. Сын в детстве болел много, у него астма. Я специально сторожем устроилась, чтоб рядом быть».
18.30. Прощаемся на остановке: Люба с Таней возвращаются к Инессе, домой. Свидание с Владом уже завтра, надо простирнуть кофточку, выяснить, позволяют ли передачки, подготовиться к Польше…
— Нам еще много работать, — говорит Люба. — У нас так мало времени, а нам нужно столько успеть.

2 декабря
15.00. — Волосы стали темные, лицо похудело ужасно, — голос Любы едва слышен через помехи. Она знает, что телефон прослушивают, но сейчас ей на это плевать. — И следы от наручников — как будто не кожа, а белье мятое. Их сутками держат прикованными к кроватям, я знаю!
На свидание Любе дали всего полчаса. Говорили через стекло по телефону, за спиной стоял начальник СИЗО.
— Но я все равно сказала: «Сынок, держись. За нас весь мир борется, все правозащитники поднялись. Так случилось, что это пало на нас. И нам надо это перенести». Я вообще все свидание говорила-говорила-говорила, чтобы не разрыдаться. Но все равно плакала. И Влад плакал. Но несколько раз улыбнулся.
P.S. По официальной информации, с 1998 по 2010 год в Белоруссии были приговорены к расстрелу 102 человека. Прошение о помиловании Лукашенко подписал всего один раз.

56445

Администрация Лукашенко отказалась принимать 160 тысяч петиций за отмену смертной казни
Накануне Всемирного дня прав человека белорусские правозащитники попытались передать в администрацию Лукашенко 163,5 тысяч петиций против смертной казни.
В пятницу днем представители правозащитных организаций отнесли коробки, заполненные петициями из 30 стран мира в администрацию. Однако там их принять отказались, сославшись на то, что «непонятно, каким образом эти петиции были собраны», пишет «Салідарнасць».
Сотрудники администрации приняли обращение за отмену смертной казни от самих правозащитников, остальные петиции предложили отправить по почте, что и пришлось сделать правозащитникам. За происходящим, в том числе и в Главпочтамте, следило милицейское руководство – начальник ГУВД Мингорисполкома Александр Барсуков и замначальника милиции госбезопасности Максим Грищенко.

42:39
http://youtu.be/PE3Za8dFNYk
Смертная казнь в России
В известной фразе "Казнить нельзя помиловать" большинство наших сограждан ставит точку после слова "казнить". И лишь очень немногие после слова "нельзя." Кровь за кровь или милость к падшим? Вернется-ли в Россию смертная казнь? Кто может помиловать заключенных? Последние минуты жизни приговоренных к высшей мере и цена судебных ошибок - в документальном расследовании программы "Совершенно секретно".
Документальное расследование. Смертная казнь. "ТК "Совершенно секретно, 2010

Лукашенко считает недопустимым предполагать, что теракт в метро - "заказ власти"
БЕЛТА
Президент Беларуси Александр Лукашенко в интервью радиостанции "Русская служба новостей" рассказал, что примет решение о том, помиловать или нет приговоренных к смертной казни за теракт в минском метро Дмитрия Коновалова и Владислава Ковалева после того, как ему представят необходимые документы. Пока такие документы главе государства не поступали, сообщили БЕЛТА в пресс-службе белорусского лидера.
Глава государства отметил, что сперва все документы проходят через специальную комиссию по помилованию при президенте.
Александр Лукашенко признался, что думает об этом каждый день. По его словам, для него "самая страшная функция - это когда ты подписываешь указ, где человека нельзя помиловать". "Особенно в Беларуси, потому что у нас есть пожизненное заключение и исключительная мера наказания. И если есть хоть малейшее сомнение, хоть чуть-чуть... Хотя пожизненное заключение, как многие говорят, это страшнее, чем смертная казнь, потому что человек в клетке сидит, грубо говоря. Но, тем не менее, вдруг ты ошибся и взял на себя?!" - сказал глава государства.
В то же время президент считает недопустимым, что кто-то разыгрывает эту ситуацию в политических целях. "Я переживаю за то, что есть люди, которые начинают разыгрывать это опять же в политических целях: "а-а, так это там заказ власти", еще чего-то и так далее. Я человек битый уже, я все это понимаю, но никак не могу до сих пор смириться, когда начинают обвинять во всех грехах", - отметил глава государства.
"Вот я думаю: ладно, но если сделка (вы - власть, я - преступник), если есть сделка, так я же вам что-то должен пообещать. Ну если человеку смертную казнь дают, за что же он будет отмазывать, грубо говоря, эту власть?! - сказал президент. - Во-вторых, я все равно ищу варианты, чтобы разоблачить этих негодяев, которые сегодня пытаются таким образом заявлять. Ну а в-третьих, представьте: для чего власти это надо было? Всегда ведь мотивация должна быть. "А чтобы там отвлечь общественное мнение". От чего? Так что, для того чтобы спасти, допустим, кровать, надо было сжечь весь дом?"
Александр Лукашенко рассказал, что контролировал ход расследования "каждый день, каждый час следствия". Президент подчеркнул, что для него было главным, чтобы следствие отработало все версии. "Когда мне доложили о том, что найдены эти люди, я десять раз перечитал это сообщение, отложил в сторону: "Хорошо, задержали". А у нас же были и другие версии. Я говорю: "Отрабатывайте другие версии. А вдруг это не так?" Поэтому следователи, группа взялась за эту основную версию, начала их допрашивать. Но я терзал следствие, чтобы они другие версии рассматривали. Ну а вдруг… Потому что это невероятно для Беларуси было", - сказал он.
"И вот везде мне постоянно докладывали одно: "Я хотел дестабилизировать обстановку", - он говорит. Второй, тот сразу повис, потому что понимал, куда вляпался.
"При чем здесь власть?" - добавил президент.

Жертвы заступились за минских террористов
Газета.Ru, 5 часов назад
Группа потерпевших по делу о теракте в минском метро и другим терактам в Минске и Витебске в 2005–2011 годах намерена составить надзорную жалобу на приговор суда по делу Дмитрия Коновалова и Владислава Ковалева. Оба обвиняемых приговорены к смертной казни.
Обратиться с надзорной жалобой на приговор Коновалову и Ковалеву участники судебного процесса могут в Верховный суд или Генпрокуратуру. Составить ее они могут, ознакомившись с приговором. Сейчас потерпевшие по делу о теракте в минском метро пытаются получить копию приговора. Об этом журналистам рассказала одна из них — Инесса Крутая. Чтобы получить положенный по закону доступ к приговору она уже направила письмо в Верховный суд Белоруссии. Но ответа пока не последовало. В связи с этим у потерпевших возникает вопрос по срокам реализации своего права обращения с жалобой.
Как пояснил «Газете.Ru» бывший сотрудник белорусской прокуратуры, а ныне руководитель правозащитного центра «Правовая помощь населению» Олег Волчек, «среди потерпевших от терактов как 2008, так и 2011 года есть группа людей, которые не приняли решение суда». «Они уверены, что на суде не были названы ни заказчики, ни реальные исполнители терактов. А значит, требуется новое расследование и новый суд. При этом на потерпевших оказывается сильное давление со стороны властей. Если бы его не было, то я уверен, что не принявших решение суда было бы намного больше», — добавил Волчек.
Прошение о помиловании сами осужденные к смертной казни должны были направить президенту до 16 декабря. 14 декабря замгенпрокурора Белоруссии Алексей Стук сообщил, что прошение о помиловании президенту направил только Владислав Ковалев. В прошении, в частности, сказано: «Взрыв, который произошел 11 апреля в минском метро, затронул многих белорусов. Мне искренне жаль потерпевших. Каждый из них познал глубокое горе, но я не совершал, и не причастен к данным взрывам, и не помогал. На следствии давал показания под давлением. На суде я дал правдивые показания, не боясь огласки правды. Прошу помиловать меня и освободить от уголовной ответственности. Моя совесть чиста передо мной, перед Вами, перед обществом и иконой».
Новость на сайте «Газеты.Ru»

Ковалев в прошении о помиловании: "На суде я дал правдивые показания, не боясь их огласки"
15.12.2011, 14:32 Суд по делу о теракте в метро
Екатерина Синюк, TUT.BY
В своем прошении о помиловании на имя президента Лукашенко Владислав Ковалев, приговоренный за соучастие в теракте в минском метро к смертной казни, не признает себя виновным. Об этом TUT.BY сообщила его мать, у которой оказалась часть текста прошения.
"Взрыв, который произошел 11 апреля в минском метро, затронул многих белорусов, - пишет Владислав Ковалев президенту. – Мне искренне жаль потерпевших. Каждый из них познал глубокое горе, однако я не совершал, и не причастен к данным взрывам, и не помогал. На следствии давал показания под давлением. На суде я дал правдивые показания, не боясь огласки правды. Прошу помиловать меня и освободить от уголовной ответственности. Моя совесть чиста передо мной, перед Вами, перед обществом и иконой".
Сегодня мать осужденного Любовь Ковалева отнесла в СИЗО КГБ заявление с просьбой разрешить сыну писать письма и получать корреспонденцию, потому как ее письма сыну не доходят. Ковалева также просит разрешить сыну пользоваться тюремной библиотекой, "как это было, пока шло следствие".
В заявлении мать Ковалева также просит "разрешить сыну передачу витаминов в связи с имеющимся у него заболеванием бронхиальной астмой". В то же время, утверждает она, передачу в 10 кг, большую часть из которой составляли фрукты, сын так и не получил, "хотя подпись в получении имеется". Напомним, 9 декабря, по словам матери Ковалева, в СИЗО КГБ ей сказали, что ответ относительно передачи она сможет получить в течение месяца.
Сегодня в заявлении Любовь Ковалева также просит начальника СИЗО КГБ "рассмотреть вопрос о целесообразности круглосуточного применения наручников в камере". Несмотря на то, что, как заявил вчера на пресс-конференции замгенпрокурора Алексей Стук, "на ночь осужденных к кроватям никто не приковывает", мать Ковалева уверена, что это не так, поскольку у сына, по ее словам, "синие руки". "Такими они могут быть только от долгого заключения в наручниках", - утверждает она.

Родные Ковалева направили в Комитет ООН жалобу о нарушении права на жизнь
16.12.2011, 10:50
Лариса Шиганова, БелаПАН
Мать и сестра приговоренного к смертной казни одного из двух осужденных по делу о теракте в минском метро Владислава Ковалева 15 декабря направили индивидуальное сообщение о нарушении права на жизнь в Комитет ООН по правам человека.
Как сообщил БелаПАН юрист Роман Кисляк, который представляет в Комитете ООН по правам человека авторов жалобы, мать осужденного Любовь Ковалева и его родная сестра Татьяна Козяр сообщают, что сам Владислав Ковалев не может представить жалобу, так как руководство СИЗО КГБ, где он находится, блокирует передачу от него доверенности, пытаясь, как считают женщины, воспрепятствовать ему в подаче жалобы.
В индивидуальном сообщении в этот независимый международный орган расследования мать и сестра Ковалева пишут о нарушении принципов справедливого судебного разбирательства. В частности, суд положил в основу обвинительного приговора признательные показания Ковалева в ходе предварительного следствия, несмотря на то, что они, как считают заявители жалобы, были получены в результате принуждения.
В судебном заседании Ковалев от этих показаний отказался, заявил, что невиновен и что оговорил себя и Дмитрия Коновалова.
Суд удовлетворял все ходатайства обвинения, а большинство ходатайств защиты суд отклонил. Данный факт свидетельствует о неравенстве сторон в процессе, пишут родственницы Ковалева. По мнению матери и сестры, суд при рассмотрении уголовного дела не отвечал критерию независимости и беспристрастности, кроме того, они считают, что на суд было оказано давление.
"По моему мнению, государство нарушает право Ковалева на обжалование осуждения и приговора в вышестоящую инстанцию, которое предусмотрено пунктом 5 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах", — прокомментировал ситуацию Кисляк.
"В соответствии с международными обязательствами Республики Беларусь к смертной казни человек может быть осужден только в результате процесса, на котором соблюдались все самые минимальные обязательные принципы справедливого суда, — заявил юрист. — Казнь после такого процесса, который не отвечал таким требованиям, расценивается как произвольное лишение жизни и нарушение обязательств государства перед человеком. Оснований, изложенных в жалобе, достаточно для регистрации сообщения, и я надеюсь, что сообщение будет зарегистрировано".
7 декабря Владислав Ковалев подал прошение о помиловании на имя Александра Лукашенко.
30 ноября Верховный суд приговорил Дмитрия Коновалова и Владислава Ковалева к смертной казни без конфискации имущества. Ковалев признан виновным в злостном и особо злостном хулиганстве, умышленном уничтожении имущества, незаконном приобретении, хранении, перевозке взрывчатых веществ и взрывных устройств, недонесении о готовящемся особо тяжком преступлении, о совершении особо тяжкого преступления и лице, его совершившем, о месте его нахождения, а также в пособничестве терроризму.

В Комитете ООН по правам человека зарегистрировали жалобу матери и сестры Ковалева
17.12.2011, 14:25 Суд по делу о теракте в метро
Лариса Шиганова, БелаПАН
В Комитете ООН по правам человека 15 декабря зарегистрирована жалоба о нарушении права на жизнь, направленная матерью и сестрой приговоренного к смертной казни одного из двух осужденных по делу о теракте в минском метро Владислава Ковалева. Об этом сообщил БелаПАН юрист Роман Кисляк, который представляет в комитете составителей жалобы.
По его словам, в этот же день информация о ее регистрации и копия жалобы направлены в представительство Беларуси в ООН в Женеве.
В соответствии с процедурными правилами Комитет ООН по правам человека обратился с просьбой к государству не приводить в исполнение смертный приговор Ковалеву, пока жалоба не будет рассмотрена по существу, сказал Кисляк.
В направленном 15 декабря индивидуальном сообщении в Комитет ООН по правам человека мать осужденного Любовь Ковалева и его родная сестра Татьяна Козяр сообщают, что сам Владислав Ковалев не может представить жалобу, так как руководство СИЗО КГБ, где он находится, блокирует передачу от него доверенности, пытаясь, как считают женщины, воспрепятствовать в подаче жалобы.
Мать и сестра Ковалева пишут о нарушении принципов справедливого судебного разбирательства. В частности, по их словам, суд положил в основу обвинительного приговора признательные показания Ковалева в ходе предварительного следствия, несмотря на то, что они, как считают заявители, были получены в результате принуждения.
На судебном заседании Ковалев от этих показаний отказался, подчеркнув, что невиновен и что оговорил себя и Дмитрия Коновалова.
Суд удовлетворял все ходатайства обвинения, а большинство ходатайств защиты суд отклонил, что свидетельствует о неравенстве сторон в процессе, пишут родственницы Ковалева. По мнению матери и сестры, суд при рассмотрении уголовного дела не отвечал критерию независимости и беспристрастности, кроме того, они считают, что на суд было оказано давление.
"У Владислава Ковалева есть право на обращение в международные организации с целью защиты прав и свобод. При осуждении на смертную казнь, как в данном случае, оно включает право не быть расстрелянным, пока дело рассматривается международной организацией, иначе право превращается в фикцию", — заявил Кисляк.
7 декабря Владислав Ковалев подал прошение о помиловании на имя Александра Лукашенко.
30 ноября Верховный суд приговорил Дмитрия Коновалова и Владислава Ковалева к смертной казни без конфискации имущества. Ковалев признан виновным в злостном и особо злостном хулиганстве, умышленном уничтожении имущества, незаконном приобретении, хранении, перевозке взрывчатых веществ и взрывных устройств, недонесении о готовящемся особо тяжком преступлении, о совершении особо тяжкого преступления и лице, его совершившем, о месте его нахождения, а также в пособничестве терроризму.

Минчанка голодает две недели в знак протеста против смертного приговора Коновалову и Ковалеву
13.12.2011, 17:02 Общество
Татьяна Коровенкова, БелаПАН
Инвалид второй группы минчанка Светлана Черная продолжает голодовку, которую она объявила 30 ноября, требуя отмены смертной казни для Дмитрия Коновалова и Владислава Ковалева.
"Голодовку продолжаю. Нормально более-менее себя чувствую", — сообщила она БелаПАН. По словам женщины, никто из официальных лиц, в том числе из Администрации президента, куда она отправила обращение на имя Александра Лукашенко, с ней пока не связывался. "Я намерена продолжать голодовку, пока не разрешится этот вопрос, пока не будет уверенности, что эти люди останутся жить, пока не будет помилования или отмены приговора", — заявила Черная.
Напомним, в письме на имя Лукашенко Светлана Черная высказывает сомнение в том, что суд наказал действительно виновных людей.
"Являясь гражданкой Республики Беларусь, принадлежа к ее народу, от своего имени прошу вас не допустить смертной казни Коновалова и Ковалева, на которую они осуждены 30 ноября Верховным судом Республики Беларусь. Наша страна — цивилизованное государство. Однако в ней хотят казнить двух молодых парней, вина которых вызывает сомнение немалой части населения моей страны, включая потерпевших от теракта, за который были осуждены приговоренные", — сказано в обращении.
"Если вы против того, чтобы в вашей стране люди так умирали, я призываю вас решить вопрос о неприменении смертной казни в нашей стране как можно скорее. Я призываю вас любым путем не дать свершиться убийству возможно невиновных людей, ведь если нет полной уверенности в виновности, смертная казнь — это простое убийство", — пишет Черная.
25-летние Дмитрий Коновалов и Владислав Ковалев, осужденные по делу о теракте в минском метро, приговорены Верховным судом Беларуси к смертной казни.
2 декабря Александр Лукашенко, отвечая на вопросы журналистов в Брестской области, сообщил, что решение по вопросу возможного помилования Коновалова и Ковалева примет в ближайшее время.

61103