ты любишь ближнего своего как самого себя, толюбишь и Госпо*да,Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и все*ми силами твоими». В такомслучае этот Бог уже не был бы только моим Богом, но и Богом всех людей. И тогда никто изпровозвест*ников воли Бога не сможет ссылаться на Него, если вздумает име*немБога призывать к борьбе против других людей.
Почему же тогда заповедь любви кближнему остается в дейс*твительности столь бессильной? Потому, что Бог, повелевающий любить ближнего своего, остаетсяБогом одного народа, и потому, что под ближним, о котором здесь идет речь, зачастую подразуме*вается только ближний изсобственной группы. Можно предста*вить себе, какой переворот означала быформулировка нами за*поведилюбви в новом виде, с дополнением: «Возлюби ближний к тебе народ как твой собственныйи ближнюю к тебе религию как твою собственную». В таком случае никто уже не смог бы присваи*вать себе Бога в качестве своегособственного. Тогда мы не смогли быпритязать на владение Им.
Но можем ли мы и вправе ли мывообще любить Бога? Разве Он является нашим визави, желающим нашей любви илидаже нуж*дающимся в ней? Может ли наша любовь действительно дать Емучто-нибудь? Или же мы низводим Его посредством этой любви до нашего уровня идаже овладеваем Им при помощи нее? Или даже ставим Его себе на службу при помощи этой любви иподчиняем Его себе— опять-таки при помощи этой любви? Разве подобный Бог в таком случае неявляется Богом по образу и подобию наше*му,столь же ничтожным, как и этот образ?
Наш человеческий опыт учит нас,что тайну, скрытую за пре*делами нашего мира и еще дальше — за нашей судьбой, иза жиз*нью и смертью— нам разгадать не дано. Мы не можем ни познать ее, ни овладеть ею. Даже то, что мы называем этонечто, скрытое отнас, Богом, является подобной попыткой, в особенности, если мы, к тому же, представляем себеЕго в качестве личности с чело*веческими свойствами. Например, с такими свойствами, как спо*собность любить или обижаться,ревновать или испытывать разо*чарование.
Тем не менее, тот же самый опыт учит нас, что силы,недоступ*ные нам,защищают и опекают нас, руководят нами, ставят нас себе на службу, и таким образомлюбят нас. Мы доверяем этим силам, держимся перед их лицом в границах и знаем, что они де*ржат нас в нашем состояниибессилия. Суть религиозного опыта заключается в том, чтобы сохранять это чувство, не желаяничего собственногои оставаться преданными, не делая никаких само*стоятельных движений. Этот опытбезбожен, ибо он признает все,

19