[Григорий КОСС]

С тех пор, как Россия в конце XVIII в. вошла в соприкосновение с горными черкесами, их отношения всегда отличались немалой напряженностью. Военно-демократический уклад жизни адыгов и широко практикуемая ими набеговая система, направленная, преимущественно, в земли Черноморского казачьего войска и Ставропольской губернии, почти с неизбежностью толкала обе стороны на вооруженное противостояние. До поры до времени крупные военные акции России за Кубанью были серьезно ограничены номинальным суверенитетом Турции над этой частью Кавказа (1). Политический курс царских властей в регионе в последние годы правления Александра I сводился к тому, чтобы, активно защищая российское пограничье от черкесских вторжений, не предпринимать, по возможности, никаких масштабных карательных действий к югу от Кубани. Пока речь шла о народах, формально находящихся под властью другого государства, российское правительство стремилось не раздражать их чрезмерной жестокостью с тем, чтобы не исключить возможности относительно безболезненного включения этих территорий в состав России в будущем.