Американских заключенных перевоспитывают с помощью русской литературы
Юные преступники в США изучают Лермонтова, Толстого и Достоевского и перестают драться
Пятый год заключенные исправительного центра города Бомонт в штате Виргиния изучают классиков русской литературы. Возможность ходить на эти лекции они воспринимают как награду, а после прослушивания курса прекращают решать проблемы кулаками. Почему «Смерть Ивана Ильича», «Герой нашего времени» и другая русская классика оказалась столь популярна у воспитанников американской колонии, «МН» рассказал профессор университета Виргинии Энди Кауфман, придумавший этот курс.
— В одном из интервью вы рассказывали, что все началось с книжного фестиваля, участниками которого были заключенные…
— Да, этот фестиваль проходил в одной из тюрем города Вирджиния-Бич в 2009 году, меня пригласили, чтобы я прочел для заключенных лекцию о повести Льва Толстого «Смерть Ивана Ильича». До этого мне никогда не приходилось бывать в тюрьме, тем более читать там мастер-классы, и я совершенно не знал, чего ожидать. Но это оказался сильный опыт для меня как преподавателя, поскольку беседы о русской литературе превратились в разговор о настоящей жизни. Отталкиваясь от этой истории, я задавал слушателям самые простые вопросы — о том, что мы ценим в жизни, и они рассказывали, какие решения, о которых потом сожалели, приняли когда-то.
В тот первый раз на лекции были преступники от 22 до 70 лет, многие из них никогда не учились в колледже, а для некоторых английский не был родным языком. Но это были люди, которые видели смерть, и они говорили об этом и о возможностях изменить свою жизнь. Удивительнее всего было то, что многие даже прочли эту повесть заранее и поняли ее. Один заключенный сказал, что Иван Ильич вел себя с другими как судья — и точно так же доктора вели себя с ним, когда он заболел; и он потратил свою жизнь впустую, пытаясь реализовать пустые амбиции.
Американские подростки в колонии очень интересуются русской литературой, их удивляет, что русская классика может настолько касаться их лично. Меня самого это поражает
Тогда я понял, что русская классика может быть актуальна для людей с самым непохожим бэкграундом. И я придумал этот курс «Книги за решеткой», в рамках которого мои студенты сейчас приходят в исправительный центр в Бомонте и ведут с его 18–19-летними заключенными беседы о русской литературе. Первый семестр был в 2010 году, мы только что закончили четвертый и сейчас будем изучать с ними литературу уже пятый год. Американские подростки в колонии очень интересуются русской литературой, их удивляет, что русская классика может настолько касаться их лично. Меня самого это поражает, но это действительно так.
— Это зависит от тяжести совершенного преступления? Можно ли сказать, что чем оно тяжелее, тем больше человек начинает задумываться о вещах, о которых Толстой и Достоевский говорят в своих книгах?
— Да, это связано. Но я в лекциях не слишком акцентирую внимание на преступлениях, мы обсуждаем общечеловеческие вопросы. Читаем поэзию Пушкина — его последнее стихотворение «Памятник», Лермонтова — «Отчизна», «Герой нашего времени»... Многие участники программы очень любят Печорина, они считают его идеалом, в то время как другие понимают, что он далеко не таков.
Также проходим с ними «Смерть Ивана Ильича» и «Много ли человеку земли нужно» Льва Толстого, «Честный вор» и первую часть «Преступления и наказания» Достоевского, «Шинель» Гоголя, «Палату номер шесть» Чехова, «Матренин двор» Солженицына. В следующем году будем читать его «Один день Ивана Денисовича» и «Записки сумасшедшего» Гоголя. Многие заключенные никогда не думали о так называемых проклятых вопросах человечества, которые поднимаются в этих книгах, и когда они начинают над ними размышлять, это сильно меняет их мировоззрение.
— Как долго длится программа?
— Курс идет два с половиной месяца, целый семестр. Раз в неделю по полтора часа мои студенты сидят за одним столом с участниками программы и обсуждают с ними разные темы. Чтобы попасть в эту программу, и студенты, и заключенные должны пройти конкурс. В прошлом году я получил от студентов почти 60 заявлений, из которых выбрал 16. В самом центре мы также выбираем из всех желающих 20–25 человек. Человек пять за время семестра освобождают, к концу обычно остается около 20.
У большинства людей в отношении русской литературы есть стереотип: она тяжелая, скучная, непонятная и далекая, но на самом деле мы видим, что она может быть очень близка. Особенно если мы обсуждаем не только художественные приемы писателей, но и те общечеловеческие ценности, которые они затрагивают в своих историях.
— Как проходит занятие?
— Этот курс отличается от большинства других курсов по литературе, по крайней мере в американских университетах. Во-первых, я прошу моих студентов найти такие моменты в каждой истории, которые каждый может перенести на себя. Во-вторых, во время занятия я не стою над ними как авторитет — я не читаю лекцию все полтора часа, мои студенты сами выстраивают ход беседы c участниками программы. Они учатся вести дискуссии и полностью отвечают за их проведение (это период подготовки). Двое студентов садятся за стол с тремя-пятью воспитанниками центра, готовят для них вопросы, составляют план работы. И в-третьих, мои студенты общаются с этими подростками как с равными, как с людьми, которые заслуживают уважения, которые могут внести свой вклад в такую дискуссию. Тех это очень ободряет — часто это первый случай в их жизни, когда их всерьез принимают как студентов, которые прилежно учатся и могут внести в обсуждение что-то ценное.
Каждого участника программы просили написать свой некролог. И затем спрашивали их: что бы вы изменили сейчас в своей жизни, чтобы этот некролог вышел идеальным?
— И что же они говорят? О «Войне и мир», например?
— «Война и мир» немного длинновата, мы ее не проходим, но я могу привести пример со «Смертью Ивана Ильича». Одно из заданий, которое придумали мои студенты к этой повести, — они просили каждого участника программы написать свой некролог. И затем спрашивали их: что бы вы изменили сейчас в своей жизни, чтобы этот некролог вышел идеальным? Что вам нужно сделать, чтобы люди запомнили вас так, как вы бы хотели? В этом весь вопрос повести, ведь Иван Ильич никогда не думал о том, что может умереть. И мы беседуем с ними о том, что было бы, если бы Иван Ильич хоть раз задумался об этом, — может быть, он прожил бы жизнь иначе.
Другой пример — «Отчизна» Лермонтова. Это стихотворение о «странной любви» к своей родине, о тех маленьких вещах, которые его окружали, — людях, деревне, народных танцах, и он писал, что любит все эти вещи, на которые большинство людей даже не обращает внимания. И одно из заданий, которые мои студенты дали воспитанникам центра, — описать, что они любят в их собственной жизни «со странной любовью», чего им сейчас не хватает. И те говорили о том, как они скучают по самым простым вещам из дома, которые не могут иметь в колонии: пользоваться собственной зубной щеткой, носить свою одежду, поговорить со своими братьями и сестрами, с родителями. И они осознают, что лишились всех этих вещей, потому что недостаточно ценили их.
Я уже упоминал «Героя нашего времени» — по нему тоже идут очень бурные дискуссии, они обсуждают, был ли Печорин идеалом или нет. Кто-то думает, что Печорин просто делал все, что ему было нужно для того, чтобы выжить, что он сильный человек, но другие говорят: нет, чтобы выжить, нужна любовь, отношения, связь между людьми. Конечно, они не во всем соглашаются друг с другом, но благодаря Лермонтову они по крайней мере об этом задумываются. Часто они рассказывают, что серьезно сожалеют о некоторых решениях, которые приняли в жизни, и благодаря этим дискуссиям они понимают, что, может быть, ценили в жизни не те вещи.
— По словам руководства колонии, участие в программе — это даже награда для заключенных.
— Да, они понимают, что если хоть раз нарушат дисциплину, их исключат из программы. Так что у них очень большая мотивация вести себя хорошо. За четыре года мы не выгнали с курса ни одного человека. За что могли бы исключить? Возможно, если бы кто-то из них начал приставать к девушкам-студенткам или пришел неподготовленным на занятие, но сначала они получают предупреждение.
— Что они должны готовить к каждому уроку?
— Все участники программы должны перед занятием читать произведения, которые мы проходим, кроме того, они должны вести дневник, куда записывают свой опыт. Иногда мы даем им вопросы к уроку, и им приходится готовить ответы, чтобы участвовать в обсуждении и чувствовать свою вовлеченность. Думаю, со следующего года мы начнем им начислять баллы, как в колледже. За семестр они прочитывают около десяти произведений, исписывают по 20 страниц и встречаются со студентами в течение 15 часов, так что у них много работы и они заслуживают за нее какого-то вознаграждения.
— Кто-нибудь из них собирается потом поступать в колледж?
— Да, для меня было одним из самых удивительных результатов исследования, что большое количество участников программы после ее окончания захотели пойти в колледж. Многие подавали документы, некоторые уже поступили, и это были дети, которые даже не думали о колледже. Возможно, они осознали, что сидят рядом с настоящими студентами, читают те же самые книги, о которых я говорю на лекциях в университете. И они увидели, что тоже на это способны, их это очень вдохновило. Это действительно очень важно, поскольку многие другие исследования показывают, что именно образование определяет, останется бывший заключенный на свободе или вернется в тюрьму в будущем.
|