Со скрипом, впуская холодный воздух, открылась дверь в парную. На пороге в чем мать родила, бледный, с пистолетом в руках, стоял Кучинский.
— Что, Виктор, что случилось? — прокричал Лукашенко.
— Ничего. А вдруг они сюда явятся — защищать тебя кто будет?
Лукашенко вытаращил глаза — член по соседству с пистолетом. Кучинский стоял, переминаясь с ноги на ногу, оглядывался по сторонам: что делать с «Макаровым»?
— Ты его в жопу засунь, — посоветовал Титенков.
Баня взорвалась от хохота. Все попадали с полка.
Слегка успокоившись, похлопывая тощий зад Кучинского, Лукашенко сказал:
— Стану Президентом, будешь ты у меня порученцем по особым делам. Решено... Ну все, хлопцы, еще выпьем и пора спать.
Спали вповалку, на банном полке. Утром их разбудили охранники. Надо подавать заявление о покушении. Могут нагрянуть менты. В машине Титенков, сидевший рядом на заднем сиденье, развеял сомнения друга:
— Саня, все нормально. Ты победишь. Только вот возникает вопрос: «Кто ты и откуда?»
— А знаешь откуда? — он вдруг вспыхнул — Откуда и ты! Из п...!
Как хотелось ему тогда вмазать по тупой Ваниной роже. Он едва себя сдержал: все-таки ехал в «мерседесе» Титенкова, ел его харчи, носил костюм, купленный его дружбаном Витькой Логвинцом. К тому же Шейман, пьяный в сиську, без конца твердил: «Проскочили, проскочили... Народ вздрогнет. Стреляли в кандидата... Покушение... На тебе, выкуси, Вячеслав Францевич. У тебя власть, а мозгов нет. Да я бы на твоем месте всех нас в один миг...».
— Ты чего это несешь... В какой такой один миг? Закон существует...
— Да я твой закон... Сам потом поймешь, как это делается.
— У тебя все же пуля в голове не зря сидит...
— У меня и в кармане кое-что есть. Обойма не пустая...
— Нажрались... Успокойтесь, — сказал Лукашенко. — Там разберемся, кто на что горазд... Государственная работа — эта не стрельба по крышам.
В машине стало тихо.
Непонятно почему, но и через много лет он вспоминал этот странный титенковский вопрос, и длинными бессонными ночами, когда оставался наедине с овчарками и охраной за стеной, его преследовал чей-то голос : «Кто ты и откуда ты?» Часто во сне он кричал : «А кто вы? Откуда вы? Вы все — дерьмо!» — и, просыпаясь в холодном поту, плакал навзрыд...