Ни денег, ни охоты
Но своевременная модернизация оборудования тоже требует денег. Которых нет. Вся существующая у нас экономическая модель в теории была рассчитана на то, что доходы от капитала, принадлежащего государству, вместе с налогами, позволят профинансировать и нужды государства, и активную социальную политику, и модернизацию экономики (включая и сельское хозяйство). Предполагалось, что частный и иностранный капитал будут играть вспомогательную роль, дополняя работу госсектора и пополняя казну налогами.
И, вообще говоря, некоторые основания для такой постановки задачи были. Сегодня никаких обоснованных расчетов стоимости принадлежащего государству капитала не существует. Последние внятные расчеты – конец 80-х. С учетом изменения масштаба цен стоимость основных и оборотных фондов предприятий госсектора, при нормальном хозяйствовании, сегодня должна была бы составлять 100-150 млрд долларов. По среднеевропейским нормативам с такого капитала мы должны были ежегодно получать 8-10 млрд долларов дивидендов (8%) и иметь на капвложения из амортизации еще 5-6 млрд. Для того чтобы обеспечить стабильный уровень жизни повыше, чем был в конце 2010 года, и нормально развиваться – более чем достаточно.
Так что основания ставить задачу постепенного выхода на такую модель у нас были. Но вот исполнение, конкретная работа по ее реализации оказались просто ужасными.
Мы регулярно недозакладывали амортизацию, кое-что продали и выручку направили на потребление, кое-что из капитала ушло на покрытие текущих убытков. Сегодня капитал предприятий госсектора промышленности вряд ли может быть больше 60 млрд долларов. (То, что президент оценил Белкалий в 30 млрд объясняется тем, что на его баланс передали запасы сырья в земле. Это – часть национального богатства, но не капитала.) Уже проели половину советского наследства. Но даже с 60 млрд в бюджет должны были бы поступать, кроме налогов, около 5 млрд долларов дивидендов ежегодно. Поступает – около 300 млн долларов (0,5% от капитала в год!). Разница – больше кредитов МВФ, больше тех кредитов и той скидки на газ, что дала Россия.
Наша проблема – бездарное и неумелое хозяйствование. Директора многих небольших предприятий в регионах – в возрасте 45-55 лет. В 1991 году занимали должности не выше начальников цехов. Научиться ставить производство им было просто негде. Выживать – да, научились. Методом проб и ошибок. А ставить производство – нет.
Что касается высших эшелонов руководства нашей экономики, то, по моему мнению, там вполне осознали катастрофичность ситуации. И не тешат себя надеждами на служебные успехи. На повестке дня у них совсем другие вопросы: найти для себя место потеплее в российской компании покрупнее и принять участие в грядущей массовой приватизации, пока должность позволяет что-то здесь урвать. Смотрят на ожидаемый в марте приход В.В. Путина, как кролик на удава, и только гадают, что он с ними и с нашей страной сделает.