кроме сего введеннаго в доме потемкина распоряжения, которое соблюдалось и во время пребывания его в столице, или в его деревнях, не редко давал он балы и огромные, великих издержек стоившие праздники, на которые приглашаемы были, кроме его генералов и офицеров, все присутствующие чужестранцы и соседственные дворяне. поелику князь, хотя большею частью и охотнее занимался своими делами, при том, особливо же, когда не вмешивалась его скучливость, помышлял и о разсеянии своем собственном и своих подчиненных. некогда сказал он: «чтобы человек был совершенно способен к своему назначению, потребно оному столько же веселия, сколько и пищи; и что в разсуждении сего наипаче надлежит помышлять о солдатах, кои без того, быв часто подвергаемы великим трудам и отягощениям, тратят бодрость и силы сердца. унылое войско, продолжал он, не токмо бывает неспособно к трудным предприятиям, но и легко подвергается разным болезням». сделав привычку к сему мудрому правилу, князь потемкин никогда не упускал наблюдать оное в разсуждении вверенных ему войск, делал для сего не малыя издержки, чтобы войскам доставлять разныя выгоды. чрез то приобрел он себе не токмо сердца своих подчиненных, но и получал с немалыми затруднениями совокупленныя победы, каких с унылым войском без великаго урона в людях иметь не можно, а и того меньше приобретать с выгодою.
при таких случаях, когда все около князя веселилось и было в удовольствии, бывал он и сам чрезмерно весел. однако же редко проходило таковое веселие, чтобы он и посреди сего не подвергался нашествию своей скучливости. жен*щины, кои обыкновенно при том находились, бывали того главною причиною; ибо сообразно желанию княжому, следовало бы оным быть ни печальными, ни слишком веселыми. состояв действительно прекраснейшими созданиями, приятность обхождения их была отменно прелестна, и возбуждала к ним отменное почтение. иногда в числе почитателей их случались и такие, к которым сами они не были равнодушными; а князю стоило сие хотя мало заметить, то выходил он из себя до того, что не токмо срывал у них с головы убор, но и тотчас выгонял вон из зала, и большею частью совсем от себя высылал. сего рода безделицы не редко доводили его к тому, что он вдруг прерывал веселости, и гостей отсылал домой. конечно, сии досады продолжались только на малое время: он раскаивался о сделанном в гневе, не редко посылал с поспешностию догонять и просить огорченных гостей о возвращении; но что еще больше, он в состоянии был на коленях испрашивать прощения, и почти со слезами раскаявался в своей вспыльчивости.—великий муж сей имел слабости, конечно, странныя, о которых не мог я не упомянуть здесь, яко относящихся до переменчивых свойств его характера, и кои объясняют появлявшияся в нем прихоти.
при великих его свойствах нельзя не дивиться и противоположностям, кои имел потемкин в нравственном своем поведении. характер его с сей стороны был из самых странных, и таковых, каков едва ли можно в сравнение приискать в великом муже; поелику не можно почти верить, чтоб человек в состоянии был предаваться стольким непостоянным страстям, как потемкин. люди, возраставшие с ним с молодости, обнадеживали, что он прихоти сии присвоил себе уже в совершенных летах, с приумножением его необычайнаго счастия, и что в молодости своей не оказывал он и следов такого нрава. великое богатство, дозволявшее ему издерживать ежегодно свыше трех миллионов рублей, не в состоянии было доставить ему радости, чтобы он хотя один день в покое оным наслаждался. он не щадил великих сумм для удовлетворения страстям своим: и прежде, нежели что-либо доходило к его употреблению, он терял уже желание, побудившее его в первыя мгновения употребить на то издержки. следующий анекдот послужит в некоторый довод тому. некогда дошел разговор о некоем гусарском подполковнике, которому отдавали похвалу, что он с отменным искусством играет на скрипке. сие возбудило в потемкине такое любопытство, что он в тот же час отправил курьера за сим подполковником, чтоб пригласить его, и привезти на курьерских лошадях как возможно скорее. по прошествии недели предстал виртуоз, для удовлетворения прихоти потемкина, в главной квартире в яссах; но не прежде восьми дней получил дозволение на вечеринке оказать свое искусство. на другой день приказал князь вручить ему подарок великой цены и пожелать счастливого пути к возвратному отъезду, более нежели в 700 верстах состоявшему. исчислив издержки, коих князь не пожалел для того, чтоб только один раз послушать виртуоза, легко можно будет заключить о его расточительности и сильной перемене его страстей.
сколько странна была сия его перемена страстей, столько же быстро действовала и переменчивость его душевнаго состояния: несколько раз в день можно было его видеть в полном веселии и удовольствии, и столько же раз в совершенном унынии. не редко случалось, что во время увеселений, князь ясностию духа и радованию превосходил всех участвующих; но прежде нежели кто-либо мог вообразить, соделывался он столько унывен, как бы произошли с ним все несчастия на свете. подобное чаще всего случалось с ним, когда он ощущал себя хоть немного нездоровым, ибо ничего столько не боялся он, как болезни; сие происходило, может быть, от того, что он весьма не любил лекарств. в таких случаях врачи принуждены поступить ним как с дитятею: надлежало давать ему лекарства обманом, вмешивая в пищу или напиток; инако ни коим образом нельзя было к принятию оных князя убедить. при том же потребно было терпение свыше человеческаго, чтобы вьнести причуды, кои оказывал он в болезнях, особливо же с болью соединенных или продолжительных. он никогда не мог спокойно болезнь свою выдержать, и лежать в постеле, когда требовали того обстоятельства, припадки, или воздержаться от запрещенных снедей; но, как скоро силы его позволяли, выезжал, и ел все то, чего ему хотелось. радость, оказываемая им при скоромь выздоровлении, была чрезмерная.—некогда предприяв вечернюю прогулку, он простудился, и сделался в нем жар. врачи его были призваны, и состояние болезни требовало, чтоб принял он лекарств; но по обыкновению, к сему убедить его было никаким образом невозможно. он лег в постель, и в 5 часа пополуночи захотел пунша; кликнул он своего камердинера, приказал, и чрез четверть часа пунш был подан. как скоро князь выпил, пунш подействовал, припадок прошел, и потемкин ощутил себя в совершенном здоровье. от великой радости о сем счастливом происшествии, немедленно сделаны были распоряжения к великолепному балу, обыкновенные гости княжеские разбужены, и на оный приглашены. не разсвело еще, как все уже танцовало; князь сам открыл бал, и предварял гостей своих во всех родах веселостей, кои продолжались до самаго обеда.
добавлено через 10 секунд
самое неприятнейшее в потемкине находилось то, что радость и огорчение с равномерною быстротою в нем действовать могли: и потому нельзя было восприимать дальней осторожности, чтоб заблаговременно избегать его гнева; поелику нрав его быль вспыльчивый, и действия онаго следовали скорее, нежели можно себе представить. малость в состоянии была доставить ему несказанное удовольствие, и опять малость, на целый день повергнуть в несносную скуку. он имел некоторые часы, в которых сердце его таяло, иногда от радости, иногда же от сострадания; еще иные, в которых ему ничто на свете не нравилось, ни могло возстановить понуреннаго его духа.
он имел привычку непрестанно окусывать ногти, от чего всегда говорил сквозь пальцы, и большею частию наморщив лице; а сие представляло в нем вид недовольный. — чтобы не видеть уныния на лице у других, потемкин, особливо же в веселом духе, расточал свои сокровища, в другое же время слезы невинности и бедности служили орудием к вящшему раздражению его гнева; но чрез несколько мгновений после того, приходил он в состояние, в котором о поступке своем раскаявался. вообще, кроме занятий по своей обязанности, к которым он, (правду сказать, удовлетворяя честолюбивым своим намерениям), прилежал с удовольствием, ни к чему на свете постоянно прилепиться не мог.
|