[Авраамов]

из интернета-Покуда Путин в окружении полусветского сброда бренчал на рояле, а Медведев наслаждался своим i-Phone, молодое поколение Русских созывало друг дружку на отпор. И 11-е декабря стало веховым *днём на непроторенном ещё пути к Освобождению Отчизны.
Когда последний раз видела Русь бунтующий народ свой под самыми стенами Кремля?
Великий испуг накрыл либеральную толпу. Вырожденцы не ожидали, что Русское Сопротивление прирастёт многими тысячами отчаянных голов. Потрясение картавых было страшное. Всё, что они могли вымолвить в конце того дня, выдавал заголовок одного их поганого издания: «Этого не может быть!». Воспитание «толерантностью», похожее на опыление дустом, пошло кошке под хвост.
Не ожидали и мы. С удивлением и радостью увидели подспорье – молодое, незнакомое. Поколение Русичей смутного времени, не знавшее никакого иного, явило изумлённой стране одухотворение и отвагу – совсем не сонных и терпеливых белых рабов, в коих им надлежало превратиться. Знать, ещё не сгинула Русь!
Они пришли в сердце столицы на Манежную площадь, сходу окрещённую в тот день «Мятежной», с гласом идущим из глубины народной души: «Россия – для Русских!», «Москва – для москвичей!», «Смерть чернозадым!», «Русские – вперед!». Известили захватчиков и раболепствующую перед ними власть: «За убийства Русских ответят ваши дети!».
И было совсем уже зрелое и величественное: «Долой еврейскую власть!», а стену подземного перехода под площадью украсило начало того нетленного призыва, что заканчивается словами «... спасай Россию!»
В тот же вечер по ранее сделанному уговору многотысячным шествием откликнулась Северная столица. На другой день поднялся Ростов-на-Дону, где Русские ребята шли как с общим, так и со своим – в память о земляке-сородиче, убитом диким двуногим ингушским зверем. Следом выступили Красноярск, Волгоград, Саратов, подмосковный Солнечногорск и, уже меньшим числом, Новосибирск, Самара, Томск, Калуга...
Когда же дагестанские дикари отправились на Первопрестольную в карательный поход, Русские подростки встречали их на каждом пятачке родного города, где потомки питекантропов пробовали развернуть свои силы. Не помнящие родства Иваны из ОМОНа защитили пришельцев; те остались жить.
И необъятная страна, «замкадье», рукоплескала юности столицы, забыв чепуху «русскости против московства», надуманную безродной сволотой в извечной страсти к стравливанию и господству.