Остров Найссаар


В старину некий богатый таллиннский купец построил корабль и нагрузил его дорогими товарами для Швеции. Перед отплытием захотел купец узнать, что сулит ему судьба. Отправился он к мудрецу. Мудрец выслушал купца и сказал:

- Удача будет сопутствовать твоему кораблю только в том случае, если на его борту не будет краденого. А отыщется краденая вещь, кораблю не миновать гибели.

Купец дал строжайший наказ следить за тем, дабы на корабле не оказалось ничего краденого. На судне находилось много пассажиров, следовавших в Швецию. Каждого заставил поклясться, что, взял он в путь только свое добро.

Корабль уже отчаливал, когда в последнюю минуту на борт поднялась женщина. Недосуг было спрашивать, не несет ли она чего чужого.

Вечером, когда нищий вернулся домой, кучер уже поджидал его и незаметно вошел с ним в дом. Нищий подошел к печке, вытащил один камень и вынул из тайника кувшин, молвив при этом ласково:
- Кувшин мой драгоценный, сегодня я принес тебе целое состояние.

С этими словами он положил туда все деньги.

Когда нищий засунул кувшин обратно в тайник и ушел, кучер, конечно, забрал кувшин с деньгами.

На следующий день нищий снова хотел положить в кувшин деньги, которые он собрал за день, и обнаружил пропажу. Он пришел в такое отчаяние, что повесился.

Кучер же отнес кувшин с деньгами в суд и рассказал, как было дело. Ему отдали деньги, которые он выручил за коня, и еще осталось сорок тысяч рублей. На эти деньги, якобы, и построена церковь богадельни св. Иоанна. На наружной стене церкви висит картина, изображающая нищего с мальчиком-поводырем.

Кучер, ничего не подозревая, позволил нищему взять мешок в руки. А тот подержал-подержал деньги, да и пошел с ними прочь.
- Эй, нищий, куда это ты уходишь с моими деньгами? - кричит кучер.

А нищий вроде бы и не слышит - идет себе дальше. Кучер нагнал его и стал отнимать у него мешок. Нищий закричал, стал звать на помощь.

Повели их обоих в суд. Кучер утверждает, что мешок принадлежит ему, нищий - что это его деньги. Так как нищий был слеп, судья спросил у него:
- Скажи-ка, нищий, сколько денег в этом мешке?

К величайшему удивлению кучера нищий без промедления назвал точную сумму.

Деньги отдали ему, а кучер ушел с позором восвояси.

Однажды кучер встретил на улице знакомого извозчика и поведал о своей беде. Извозчик сказал, что каждый вечер отвозит нищего домой и показал кучеру, где тот живет.

Церковь богадельни св. Иоанна


Некий помещик распорядился однажды продать одного из своих коней. Послал он кучера на рынок, объяснив ему, какую цену надо запросить. Кучер нашел покупателя и выгодно сбыл коня, получив лишние двадцать рублей. По пути домой он встретил слепого нищего с мальчиком-поводырем. Кучер подал нищему гривенник и сказал:
- У меня сегодня удача, вот и дарю тебе.

Нищий спросил:
- А в чем у тебя была удача?

Кучер рассказал о выгодной сделке, и тут нищий попросил, нельзя ли ему подержать мешок с деньгами.

Мехтгильда узнала об этом и стала посещать Удо каждую ночь, чтобы выходить его. Все считали эту монахиню ангелом, прилетавшим спасать незнакомца. Год спустя Удо принял крещение, постригся под именем Деодатуса в монахи, а через несколько лет стал настоятелем Доминиканского монастыря. Он прославился своей набожностью, и ему покровительствовало, как говорили, само небо.

Проходили годы. Однажды вечером Деодатус напрасно ожидал обычного полуночного посещения. На следующее утро через море донеслись звуки колокола монастыря св. Биргитты - там отпевали настоятельницу Мехтгильду. Недолго прожил после печального события Удо, разбилось его осиротевшее сердце. Согласно его последней воле, он был погребен в церкви св. Николая, рядом с той, которую любил.

Наконец летним вечером Удо оказался у боковых ворот монастыря, где Мехтгильда как раз раздавала милостыню бедным. Когда все удалились, взгляд ее упал на незнакомца. Девушка с радостью узнала литовского княжича, который стал горячо уговаривать ее бежать вместе с ним. Но и на этот раз Мехтгильда не изменила святой вере, и Удо в отчаянии и гневе вернулся на свою языческую родину, где он искал забвения в бесконечных военных походах. Однако и это не помогло княжичу - образ красавицы Мехтгильды днем и ночью стоял у него перед глазами.

Ему посоветовали отвести душу и отомстить бессердечным христианам. Удо, круша все на своем пути, вместе с войском приближался к Таллинну. Но судьба настигла его на подступах к городу. В кровопролитной битве литовцы были разбиты, и Удо остался лежать на поле брани израненный, почти бездыханный. Его подобрали проезжавшие мимо рижские купцы и привезли в таллиннский Доминиканский монастырь.

Мехтгильда, верная католической церкви, отвергла сватовство красивого княжича, но по ее просьбе литовцы отпустили всех монахинь.

Вскоре дружеские датские войска освободили измученный город. Все забыли о побежденном неприятеле, только послушница Мехтгильда часто вспоминала княжича.

Через некоторое время Удо проник вместе с верными товарищами в Таллинн и попытался похитить благородную деву из монастыря, но смельчаков поймали. Часть из них перебили, часть бросили в глубокое подземелье. Почти год уже томился там Удо, когда до него дошла весть: Мехтгильда фон Юнгинген по желанию отца одной из первых вступила в монастырь св. Биргитты. Однажды ночью, когда ему опять не спалось и он совсем уже было отчаялся, пленник заметил крота, который высунул свою мордочку между каменными плитами пола. И вот Удо вместе с товарищами проделал непосильную работу, прорыв под землей и морем ход до монастыря протяженностью в целую милю. В этом ему помогали надежда, вера и любовь.

Монастырь св. Биргитты


Однажды Таллинн был осажден отрядами литовцев-язычников. Некоему богатому таллиннскому жителю приснился вещий сон: город будет спасен, если смиренные девы из Цистерцианского монастыря св. Михаила проследуют в торжественной процессии вдоль морского берега, пока не встретят белую корову, кормящую своим молоком трех белых козлят. На этом месте и следует построить новый монастырь.

На следующий день монахини отправились в путь и нашли все, что было предсказано. Когда же процессия возвращалась в город, литовцы напали на монахинь и увезли столь соблазнительную добычу в военный лагерь.

Там Удо, сын языческого князя, увидел среди послушниц прекрасную Мехтгильду, дочь того самого человека, которому приснился сон.

А мужчина заявил, что он теперь всегда будет знать, что жена ему готовит, что к него открылся такой дар... что жена не сможет ничем его удивить.
Но он не рассказал жене, откуда он знает, что она стряпала ему поесть. Так и повелось... жена проявляла все свои кулинарные таланты, готовила всевозможные деликатесы и необычные блюда. И каждый раз, муж, приходя домой, заявлял жене, что он знает, что будет на обед или ужин. И называл это блюдо своей жене. Женщина потеряла покой….
С тех пор башня так и называется - "Загляни в кухню" или «Окно в кухню».

Почему башня носит такое интересное название «Кик-ин-де-Кек» - "Загляни в кухню".


Один средневековый воин служил в этой башне, а его работа заключалась в том, что он был дозорный. Он смотрел, как бы враги не приблизились к городу. Однажды случилось так, что он задержался наверху башни, ему было холодно, он хотел есть.

А в это время его жена готовила ужин . Их дом располагался неподалеку от башни. Мужчина ходил, наблюдал... и... и посмотрел вниз и увидел, что вся кухня его жены просматривается сверху. Он увидел, что жена готовила ему на ужин. Когда он сдал пост и вернулся домой, то сразу сказал жене, что она приготовила ему. Женщина очень растерялась и удивилась, ведь муж угадал.

В 1872 году генерал-губернатор Эстляндии князь Шаховской приказал официально зафиксировать названия всех ревельских улиц на трех местных языках, но при переводах возникло немало недоразумений. Узкий переулок между улицами Пикк и Лай на нижненемецком языке в течение веков называли Spukstrasse, что можно перевести как улица привидений. Наверняка в народном обиходе появилось как следствие какой-то легенды о средневековом барабашке, который появлялся в одном из домов на этой сумрачной улице. 3 февраля 1872 года магистрат утвердил немецкое название, однако при переводе на русский язык не нашел подходящего слова и предложил назвать “Шпуковская”. Получилось не очень благозвучно, и князь Шаховской не согласился и предложил свой вариант - “Нечистая улица”. Это не устроило магистрат и домовладельцев, так как “нечистая” могла быть понятой, как просто грязная. В конце концов назвали улицу Вайму (Духов), так она нынче и называется, хотя с 1950 по 1992 год ее называли Вана (Старая).

часть 2.

Это очень выгодно для города. Прежде русские огородники приезжали в Ревель и нанимали под огороды места, отчего овощи продавались очень дешево, осенью же огородники возвращались домой, чтобы весной приехать снова. Но по времени некоторые нашли удобнее совсем переселиться в Ревель".

По-видимому, одно из поселений русских огородников было в районе современных улиц Маакри, Леннуки, А.Лаутера, Каупмехе, Лембиту и Кентманна. Судя по названию, выращивали они на здешней сухой земле хороший лук.

(PS. Я в свое время работала на ул. Креукси-13 (сейчас Кентманна), в советское время там располагался Ленинский райком КПЭ и ЛКСМЭ)

часть 1.

Есть в Таллинне городской район с названием Сибулакюла (Луковичная деревня). Однако, если покопаться в истории этого района, станет ясно, что это не случайное наименование.

В 1839 году в Санкт-Петербурге был издан "Путеводитель по Ревелю и его окрестностям". В книге подробный рассказ не только об исторических и архитектурных достопримечательностях города, но и не менее полное описание всех сторон жизни Ревеля в первой половине XIX столетия. Среди прочего путеводитель сообщает о торговле овощами: "За городом огороды, которые возделывают и содержат наши Ярославские Ростовцы.

Город жил торговлей солью. Лодочники перевозили ее с кораблей к причалу, грузчики перегружали ее, весовщики взвешивали и определяли качество, купцы и лавочники продавали оптом и в розницу, возчики везли ее дальше - в провинцию и в соседние земли. Позднее город перешел на торговлю хлопком-сырцом.
Едва занимался рассвет, как по самым оживленным ныне улицам - Суур- и Вяйке-Карья - устремлялся на пастбища скот. Названия улиц (Большая и Малая Стадная) живут по сей день, хотя скот горожане уже давно не держат.

На улицах не было освещения; в любой момент на голову прохожего из окна могли выплеснуть помои. Мостовые были без тротуаров, пешеходы, заслышав цокот копыт и грохот колес, жались к стенам. На ночь улицы перегораживались цепями, чтобы злоумышленники не могли ускользнуть от дозора. На башнях перекликалась стража. О благоустройстве родного города жители начали задумываться доволь- но рано: по крайней мере с 1360 года владелец дома должен был подметать перед своим жилищем. За чистотой улиц и рынков следили уличные подметальщики.

Большинство горожан были выходцами из деревни. Свободных крестьян тогда почти не было. Значит, город укрывал беглых крепостных. Год и один день должен был провести в городе каждый из них, чтобы получить свободу. Но, и став горожанином, бывший крепостной должен был добывать себе средства к существованию тяжелым трудом, за который платили гроши.Каждый горожанин был членом объединения (гильдии или цеха).Гильдий в городе было три, а цехов - гораздо больше, может быть, столько же, сколько и профессий. Город сохранил память о некоторых из них, так как люди одной профессии сделались слободами. Вот улица Кинга - здесь жили сапожники. На Монетной (Мюнди) - осели монетчики, на Куллассепа (золотых дел мастеров) колдовали ювелиры. Булочники, кузнецы, рыбаки - каждый жил на своей родной улице Сайа-Кяйк, Сепа, Каламая.

Дело было в XIV веке, когда согласно установленному датским королем Эриком IV Лыжным Плющем городскому праву палач не только казнил, но и пытал. За различные провинности мог отрубить палец руки, привязать к позорному столбу на Ратушной площади, повесить на шею позорный камень. Мог и лечить нанесенные во время пыток раны.
Мусор тогда выбрасывали прямо на улицу и убирали раз в неделю. Если нерадивый домовладелец этого не делал, палач заставлял платить штраф: до внесения необходимой суммы денег мог даже поселиться у такого хозяина. Именно мусору на старинных улицах, кстати говоря, мы обязаны туфлями на платформе и на шпильках – нужно же было как-то пройти по этой грязи!

Жил-был палач. В небольшом двухэтажном домике возле крепостной стены, на нынешней улице Рюйтли. Недалеко от «места работы» – эшафот находился за городской чертой, на этом месте сегодня стоит здание Национальной библиотеки.
В черте города в средние века не казнили. Единственным исключением была казнь священника на Ратушной площади.


Палач тогда назначался бургомистром и жил отшельником. Он был лишен гражданских прав, его дети не могли учиться в школе. Когда он проходил по улице в красном одеянии с колокольчиками на капюшоне, люди разбегались в стороны.

Здорово...так много всего познавательного.....в школе нас-бы наверно не заставили.....а тут все так с удовольствием прочитывается...... (Y)

Дети вскочили, услышав грозный голос, а рыцарь молвил: «Заклинаю, да будет так! Пусть судьбе не удастся соединить вас прежде, чем вы не засыплете ров доверху и не сровняете земляные валы до основания.

С тех пор прошли столетия. Дети без устали заполняют ров, бросая в него камни и землю, которые приносят с валов. Они трудятся безостановочно, пытаясь приблизить счастливый день. Поэтому те, кто гуляет весной и летом на земляных валах, слышат иногда шум падающих в воду камней и детский смех, осенью же и зимой до редкого прохожего доносятся жалобный плач и шепот утешения.

Немало сделано уже детьми города — на месте бывших валов чудесный парк, а от двух с половиной километров крепостного рва остался только красивый пруд Шнелли.

Случилось это в стародавние времена. Однажды медленно поднимался по склону Тоомпеа человек высокого роста. По одежде его можно было принять и за рыцаря, и за монаха, а по обличию за человека сильного, но жестокого. Был он весь будто из железа — под монашеской рясой железные доспехи, железные мысли в железной голове, железное сердце в железной груди. Вдруг он услышал звонкий смех детей, заставивший его вздрогнуть. В глазах вспыхнула злоба. Внизу под холмом, у крепостного рва заметил двух детей, мальчика и девочку. Весело смеясь и болтая, дети бросали в воду камешки.

— Я вижу, судьба готовит вам совсем иное, чем я. Изменить судьбу я не в силах, но воздвигнуть препятствие на ее пути могу, — подумал рыцарь. А вслух добавил: — И непременно воздвигну!

Произошла эта поучительная история в конце XVII века. Некий пастор Панике, пребывая в дурном настроении по причине воскресного похмелья, решил позавтракать в местном трактире. Вполне, надо заметить, понятное желание. Хлебнув пивка, он заказал себе яичницу. Через какое-то время служанка принесла нечто подгоревшее и пересоленное. Пастор резонно заметил, что есть эту дрянь он не будет, так что пусть готовят новую порцию и принесут еще пива. Со второй яичницей произошла точно такая же история. Залив горе и подступающее раздражение новой порцией пива, пастор стал ждать третью по счету яичницу. Когда он увидел новый «шедевр кулинарии», то его просто переклинило и, впав, как говорят ныне, «в состояние аффекта», хмельной пастор просто задушил нерадивую кухарку. Очухавшись, сам явился с повинной в Ратушу и слезно попросил его казнить. Магистрат пошел навстречу этой просьбе и отрубил ему голову прямо на площади.

Раньше Ратушная площадь *служила не только местом торговли, но и местом объявления указов, турнирной площадкой, местом наказания. Почти в центре площади стоял на каменном постаменте позорный столб, к которому ставили воров, казнокрадов, приговоренных к смертной казни, у позорного столба секли розгами, но казнили там фактически только одного человека.

Аналогичный случай зарегистрирован в 1661 году. Тогда таллиннский цех сапожников отказался принять нового мастера. Тот подал жалобу в магистрат. Городская управа сочла такое решение необоснованным, но
олдерман гильдии святого Олая, в которую входил цех сапожников, поддержал решение цеха. Магистрат за своеволие заключил главу гильдии в Юнкерскую камеру. Там он стал свидетелем явлений зловещих духов, а также возникавшего время от времени необыкновенного свечения. Узнав об этом, члены Олайской гильдии собрались возле ратуши. Возбужденная толпа требовала немедленно освободить олдермана, и магистрату пришлось уступить...

Привидения: мрачные и жизнерадостные.
В Таллинне на участке бывшего так называемого Королевского сада стоят две своеобразные башни. Одну из них в разные времена называли то Маршталлтурме, то Конюшенной, то Юнкерской камерой. В XVII столетии ее ярусы использовались как тюремные камеры. Материалы и протоколы архивов Таллиннского магистрата свидетельствуют, что в 1626 году "за романтические похождения" консисторией был осужден фон Гертен, сын городского головы.
Его заключили в Юнкерскую камеру. Вот там-то заключенный и натерпелся страха: привидения, обитавшие в башне, просто измывались над ним. Для облегчения положения фон Гертена его слуге разрешили ночевать в башне, но и тому было не по себе от проделок призраков, а мать, навестив сына, увидела такое, что от ужаса лишилась чувств.

В настоящее время по Пикк-Ялг разрешается только пешеходиое движение, но для тех, кто в прошлые столетия имел право въезжать сюда на телегах или в экипажах, дорога не была легкой. Подниматься круто вверх трудно было лошадям, а когда они неслись вниз по улице, приходилось проявлять свое искусство кучеру. В путевых заметках английской писательницы Элизабет Ригой, находившейся в Таллине в 1838—1841 годах, говорится: «Чтобы предотвратить столкновение экипажей, кучера громкими криками извещали о своем приближении. Сторож, стоящий в воротах, тоже должен был кричать во весь голос, чтобы въезжающие на ПиккЯлг успели вовремя посторониться».

С Вышгорода в Нижний город можно спуститься несколькими путями: по ступенькам Паткулевской лестницы, по улице Тоомпеа, лежащей между Харьюмяги и Линдамяги, но, пожалуй, лучше воспользоваться улицей Пикк-Ялг (Длинная нога). До XVII века она была единственной дорогой, связывающей Вышгород и Нижний город. Вступив на эту улицу, вы почувствуете себя как в глубском рву: с двух сторон ее обрамляют высокие стены из известняковых плит. Этими стенами в середине XV века непокорный Нижний город отгородился от властолюбивого Вышгорода.

А еще про нее рассказывают историю, что однажды две дамы в пышных платьях застопорили на ней движение.
Одновременно они пройти по ней не могли, а уступить одна-другой дорогу - не желали.
Народу вокруг собралось - тьма! Все ругаются, а сделать ничего не могут.
Один молодчик из простых людей сообразил как быть. Говорит, пусть та, что моложе уступит дорогу той, что старше.
Дамы настолько перепугались, что одновременно развернулись боком и протиснулись мимо друг-друга по улице.

Внешне ничем не примечательная улочка в в районе Вышгорода.
И даже, кажется, официального названия не имеет.
Но интересна тем, что она - самая узкая в городе.
Отсюда и народное название "улица пьяного рыцаря". Мол, когда рыцарь пьян настолько, что ходить не в состоянии, он мог по ней пройтись, опираясь руками за дома, находящихся с двух сторон.

(Y) (Y) (Y)

Когда и где начали чеканить в Таллинне монеты? Первое упоминание об этом относится к 1265 году. Древнейший монетный двор находился на Ратаскаэву, на месте современного дома № 6 (напротив ресторана “Ду-Норд”). Там чеканили те самые маленькие и тоненькие “сковородки”. Второй монетный двор возник в последней четверти ХIV века между улицами Дункри и Нигулисте. Чеканили серебряные артинги, впоследствии их стали называть шиллингами. Шиллинги наряду с пфеннигами были основными монетами, выпускавшимися в ХV - ХVIII веках на территории Эстонии. Был в Таллинне и третий монетный двор - на улице Вене. Он работал с 1422 по 1692 год.
Многие монеты получили названия от изображения на лицевой стороне - аверсе - герба государства или короны сюзерена (государь). Происхождение кроны от основного значения слова - корона. И сегодня на аверсе эстонской кроны герб с тремя леопардами.

интересно, откуда в эстонской геральдике взялись леопарды? только от соотнесения с царствующей символикой? ведь как-то восстановление такой символики комментируют государственные мужи Эстонии? мне кажется, что "ласточка" более близкий символ национального характера эстов, ведь дорожить гнездом предков, возвращаться всякий раз в дом куда ближе эстонцам в массе своей, чем хищный быстроногий леопард...

Светлана!
Геральдические львы на гербе являются одним из наиболее древних символов Эстонии. Они использовались уже в 13 веке, изображались на большом гербе - Таллинна. Таллинну достались эти изящные синие львы от короля Дании Вальдемара Второго, т.к. в то время Северная Эстония находилась под властью Дании.

В 1918 году Эстония обрела независимость. Однако война на несколько лет задержала решение вопросов ее государственности. В 1923 году в Эстонской Республике проводился гербовый конкурс, который не дал результатов. Тогда Государственная Дума в июне 1925 года утвердила исторически сложившийся герб с изображением трех леопардов синего цвета без корон, с красными языками и серебряными глазами, расположенных на золотом фоне щита
Отсутствие корон на головах леопардов вполне объяснимо. Корона - один из символов монархии, Эстония же стала республикой. Прецедент снятия корон к тому времени уже был. Его создало в 1917 году Временное правительство России. Оно в качестве герба оставило двуглавого орла, освободив его от всех имперских атрибутов - корон, скипетра и державы. Вместе с тем сохранения орла - сердцевины герба - выражало историческую преемственность с гербом Российского государства.

После присоединения Эстонии к Российскому государству в начале XVIII века и образования Эстляндской губернии герб Таллина не изменился в своей основе. На нем, как и в XIII веке, были изображены три синих леопарда на золотом поле. В книге о гербах городов, губерний, областей и посадов Российской империи, составленной П.П.Винклером и вышедшей в Санкт-Петербурге в 1899 году, сказано: "Высочайше утвержден 8-го декабря 1856 года герб Эстляндской губернии. В золотом поле три лазуревые леопардовые львы. Щит увенчан императорскою короною и окружен золотыми дубовыми листьями, соединенными Андреевскою лентою".
Пусть не смущает название цвета леопардов. Он не изменен и остался тем же, каким был при возникновении печати Таллина. Здесь тоже вступают в права правила геральдики. В ней существует четыре основных цвета, называемых "финифтями": червлень, то есть красный цвет; лазурь - синий; зелень; чернь. Так что, когда говорят о лазуревых леопардах, то имеются в виду синие.

Лев и орел - "царственные животное и птица" олицетворяют силу и мощь государства. Поэтому именно они в различных вариантах наиболее часто встречаются в гербах различных государств еще со времен средневековья.
Не может не возникнуть вопроса, почему животных называют леопардами, ведь они гораздо в большей степени похожи на львов? Да и в описаниях в одних случаях их представляют как львов, а в других - как леопардов. Нет, то не небрежность авторов и тем более не ошибка. В геральдике, в дисциплине о гербах, или даже "науке о гербах", все это четко обусловлено.
Название животного зависит от его положения. Льва, стоящего на задних лапах, именуют львом. Изображают его на щите в профиль с высунутым языком и обращенным к спине концом хвоста. Лев, изображенный в щите идущим, с прямо повернутой головою, называется леопардом. Если же лев изображен в гербе идущим, но в профиль, то в соответствии с правилами геральдики перед нами леопардовый лев или лев-леопард.

На большом гербе Эстонской Республики, на золотом фоне исполненного в стиле барокко щита, изображены три льва-леопарда синего цвета с языками красного цвета и глазами серебряного цвета, которые идут, если смотреть со стороны щита, направо, устремив взоры на зрителя. С трех сторон щит окаймлен венком из двух скрещенных дубовых веток золотистого цвета.
Основой герба Эстонии стал датский герб 13-го столетия. Этот герб вместе с флагом передал Таллину король Вольдемар II в 1219 году. Официально герб утвердили в 1925 году.
На сохранившейся наиболее ранней печати Таллина, относящейся к 1277 году, изображены три идущих коронованных леопарда с головами в анфас на треугольном гербовом щите. Леопарды были синими, располагались они на золотом поле.

Срасибо, Леночка! все это любопытно! Да уж, не птички мы какие-нибудь - все у нас от датских королевских кровей...иркутский соболь честнее будет! как собственно медведь, волк и прочая живность.

У многих народов Европы есть легенда о том, как Бог одаривал народы. В южных странах есть все. Чем ближе к северу, тем беднее дары Всевышнего. Когда очередь дошла до Эстонии, то у него в корзине с дарами, кроме воды и камня, ничего не осталось. Бог выбросил и то, и другое и сказал эстонцу: «Живи, Юхан!» Вот и живет тысячи лет эстонский крестьянин среди усыпанных камнями полей. Каждую весну собирает их, мостит ими дороги, складывает из них ограды, амбары и кузницы, а на следующий год они вновь вылезают из земли. Тысячи лет назад оставил свои следы ледник. В земле лежат не только мелкие камни, но и большие гранитные валуны. Они разбросаны по всей Северной Эстонии.

Первые уличные фонари появились в Таллинне в 1710 году - они висели посреди улиц на веревках. И зажигались только в приезд важных вельмож или в большие праздники.